Евгений Петропавловский - Невесты общего пользования

Он словно присутствовал на случайном самодеятельном спектакле, в котором сначала совсем не собирался принимать участие, а предполагал просто поглазеть на ненастоящую жизнь, но вдруг сам не понял, как его схватили за руки и выволокли на сцену; и теперь оставалось лишь теряться в догадках, представляя себя дурак дураком и ожидая развития событий.

Подойдя к накрытому клеёнчатой скатертью круглому столу, Чуб взял с тарелки запотевший солёный огурец. Решительно откусил большой кусок и захрустел упругой, напитанной живительным рассолом мякотью спасительного овоща. Тошнота немного отпустила.

Пути, который мог бы привести его к благополучному прояснению своего внутреннего содержания, Чуб не видел. Хреново. И как ни мудруй, ничего положительного из сложившихся обстоятельств не вываришь.

Тогда он вытряхнул из головы обман мыслей. И огляделся по сторонам, словно выбирая место, где легче дышать. Вся атмосфера в родительской хате, казалось, была пропитана незримым беспокойством и никому не нужным мученичеством. Хоть влево, хоть вправо – везде одинаково, некуда податься.

А вскоре деваха снова появилась в комнате с кастрюлей дымящейся варёной картошки в руках.

– Ты кто? – торопливо поперхнувшись недожёванным огурцом, повторно спросил он.

– Мария, – еле слышно пролепетала она с видом ребёнка, опасающегося родительского рукоприкладства.

– Да знаю, будь ты неладна, – Чуб шагнул к ней. – Заладила одно и то же: Ма-а-аша, Мари-и-ия! Ввалилась, как мышь в короб, и талдычишь! Что толку мне от твоего имени? Говори пространственней, не ухудшай своё положение! В какую историю ты меня втравила?

– Как это – втравила? Откуда такие подозрения у тебя появились ни с того ни с сего? Почему вдруг – втравила?

– Ну впутала!

– Да никуда я тебя не втравливала и не впутывала, ты ведь сам за нас двоих всё решил.

– Что такое – сам? Какое такое – за нас двоих? Учти: меня на мякине не проведёшь и на разные бабьи штучки не купишь! Потому с панталыку-то не сбивай, я тебя вмиг раскушу и выплюну! На одну ладонь положу, а другой пришлёпну – мокрого места не останется!

– Да не собираюсь я сбивать тебя с панталыку.

– Вот и говори давай, не тяни волынку. Не бреши только, а объясняй как есть по правде! Кто ты такая и откуда взялась в нашей хате? За каким бесом вокруг меня натираешься?

– Как это – кто я такая? – удивилась деваха. – Что значит – вокруг тебя натираюсь? Ни фига себе, вот это да! Ты что же, в самом деле ничего не помнишь про нас, Коленька? Да мы с тобой вроде как… ну, живём теперь. Вместе.

Она сделала новое движение исчезнуть в сторону кухни; однако Чуб – невзирая на то что ему совсем не хотелось воспринимать незнакомку – многозначительно подтолкнул ногой стул, приказав твердокаменным голосом:

– Сядь-ка!

Она покорно опустилась на краешек стула.

– Значит, живём вместе, говоришь? – он раздражённо поддёрнул вверх сползавшие трусы. – А ну, быстро рассказывай всё по порядку, падла. И не вводи меня в сомнения, это опасно для твоего здоровья. Что здесь было? Как вышло, что тебя ко мне прилепляют с брачными намерениями? Откуда ты приблудилась, такая козня кривоколдобная? И вот ещё что: не говори необдуманностей. Повторяю: гусь свинье не товарищ, потому всё по правде прозвучивай, не забивай мне голову дурными придумками!

Повисла пауза умеренной продолжительности. Видимо, деваха собиралась со словами, дабы представить всё, что ей требовалось, в максимально удобоваримом свете.

– Да что ты, в самом деле, не сердись, Коля, – наконец выговорила она, потупившись. – И совсем это не козня, а просто нормальный ход жизни, у многих так бывает. Ты же в отпуск два месяца назад приезжал? Приезжал, сам знаешь. Выпивали у меня вместе с дружками твоими – помнишь, после дискотеки? Нет, ну в самом деле, долго выпивали и песни пели, ты не можешь не помнить. А потом ещё у тебя выпивали – были у нас портвейн и амаретто, помнишь?

– Ну… – неопределённо склонив голову набок, Чуб почесал живот и ощутил, как от шеи вниз по спине извилисто покатилась одинокая капля пота. – Ты толком-то говори, по делу. Дальше что было, едят тебя мухи, а?

– Да как же, – оживилась собеседница. – Выпивали у тебя долго. И ночевали тут с тобой – она помедлила – вместе… Вот.

– Ну?

– Да что ты заладил: ну да ну! – рассердилась она. – Прямо совсем будто память отшибло. Я ведь рассказываю… Когда твоя… наша мама утром стала ругаться – помнишь? – что нечего, мол, водить к ней в дом потаскух, ты разозлился и сказал, что я не потаскуха вовсе, а как раз наоборот, девушка приличная, и ты, может быть, завтра собираешься на мне жениться, как положено честному человеку.