Леонид Штанге - Шалом

Когда мы отдыхали в Турции, с дачи поступило известие, что Маруська родила двух котят, но кормить их не желает. То и дело она сбегала от них. Её отлавливали и несли на место, но материнский инстинкт у этой нимфетки напрочь отсутствовал. В результате один котёнок умер. Другому нашли хозяина, но сначала ему надо подрасти. Тёме категорически запретили брать котёнка на руки, чтобы Маруська не отказалась от своего чада.

Кажется, что коты и кошки окружают нас повсюду. Судите сами – у нас на даче их четверо. Один лежит на диване в террасе, другой – на кухонном диване и двое обитают на втором этаже.

Тишку нашла Иришка где-то на улице и подарила маме. Второго кота, черного как смоль, с жёлтыми глазами она принесла к себе в дом. У него два агрегатных состояния – он или спит или ест. В промежутках он смотрит с мольбой на человека, стоящего рядом, умоляя «Покорми!»

.У меня же никакого опыта по части котоведения нет. Я предпочитаю их не трогать в отличие от Тёмы и Лерусика, которые лезут ко всем кошкам без разбора. Лерусик их фотографирует, а Тёма кормит. И в Болгарии и в Турции, где кошки длинноногие с вытянутыми мордочками, как будто их всех привезла с собой из Египта Клеопатра.

Маруська пробовала приставать к нашим котам, но Филя не отреагировал, а Тишка позорно бежал. Это и понятно. Они у нас евнухи и могут только охранять о посягательства других котов и то не очень эффективно.

Когда котёнок стал вылазить из коробки, его поместили в аквариум, а сверху положили плюшевую рыбу. Маруська, увидав своё чадо за стеклом, пришла в страшное возбуждение, пробралась внутрь и стала с остервенением облизывать котёнка, который отбивался от неё всеми четырьмя лапами. Потом она схватила котёнка за шкирку и поволокла вниз по лестнице.

В это момент появился Комарик. «Не хочешь взять котёнка себе?» – спросила Иришка. «Я бы взял, да папка против». Тёма сказал, что котёнка он тоже никому не отдаст. В воскресенье вся компания отправилась в Москву. Вот так Филя неожиданно приобрёл и жену и ребёнка.

Каисса

Как ни пытался я научить Лерусика играть в шахматы, у меня ничего не получалось. Но вот однажды я поехал в дом книги на Мясницкой и увидел там электронную игру про мальчика Фрица, который был сыном белого короля. Король уехал отдыхать с королевой и оставил в своём замке сынишку с его подружкой. Замком попытался завладеть чёрный король, но очкарик Фриц с озорным белобрысым вихром сумел отбиться от нахрапистого соседа, победив его в шахматном бою. Таков сюжет этой игры на трёх дисках. Лерусик сразу же влюбился в эту игру. Он играл в неё все три летних месяца и в результате полюбил шахматы. Мы играли с ним ежедневно. То я выигрывал, то он. Тогда мы с Юлей решили отдать наследника в шахматный кружок при школе. Руководитель кружка потребовал немедленно приобрести дополнительную литературу, и всё вроде бы пошло в гору. Лерусик каждую субботу гордо сообщал нам о своих победах, но команда проиграла старшим школьникам.

Мы приезжали к Серёже в клуб, и Лерусик играл со своим крёстным. Была даже пара ничьих. Всё дело испортил английский. Он тоже был по субботам и по времени совпадал с шахматным кружком. Пришлось шахматы бросить. Лерусику сделать это было легко, так как он подряд потерпел два сокрушительных поражения, а проигрывать он не любит. Вот так блистательная Каисса ворвалась в нашу жизнь и по-английски из неё ушла. Самостоятельно совершенствоваться Лерусик не смог, а мне нечему было его учить, так как сам я в этом деле неумёха. А может это и к лучшему? Сколько людей тратят жизнь на шахматы в надежде на громкий успех, а получают довольно скромные результаты.

Когда ещё в школе мой друг Сергей Килиумжаев пел песню о нейлоновом сердце, я и представить не мог, что эта тема когда-то окажется для меня актуальной. Но это было пророчество. Сейчас мне очень пригодилось бы такое сердце.

Всё началось лет 20 назад, когда у меня случился первый инфаркт. Мне сделали операцию в институте трансплантологии, и, пока мои раны заживали, я бродил по институту. К своему удивлению я обнаружил на первом этаже молельню, в которой батюшка, который в прошлом сам был кардиологом, оказывал пациентам психологическую поддержку. А напротив молельни была витрина, за которой находилась выставка достижений в создании кардиологических приборов, а точнее искусственного сердца, в разработке которого принимал участие сам директор института. Это была довольно грубо сделанная конструкция, мотор к которой занимал весь угол комнаты. Такую бандуру мог бы носить разве что слон. А пациент с подключенным искусственным сердцем был бы прикован к кровати и безвылазно находился бы в палате без возможности появиться хотя бы в коридоре. Я подивился этим изысканиям наших врачей и технарей, да и забыл на долгие годы об этих железках.