Геннадий Тураев - Наш паровоз, вперёд лети! В коммуне остановка. Пятикнижие. Роман. Фантастика

– Мне кажется, мы сейчас не готовы к обсуждению поднятого нашими подругами вопроса. Я предлагаю принять решение нашего совета обратиться с письмом на эту тему в Женсовет. Им тоже надо время на обдумывание и принятие решения. Проект письма пусть подготовят инициаторы вопроса. Всем нам знакомы страдания, о которых девушки говорят, и мы солидарны с ними, но ломать традиции даже по серьёзным обстоятельствам… Мы же понимаем… Все согласны с моим предложением? Проголосуем!

Наступила ещё более давящая тишина. Руки девушек медленно одна за другой поднялись…

– Итак, решение принято. Приступим к исполнению!

Галина как на крыльях летела в парк. Её любимый Лёшенька позвонил ей и позвал на свидание. Наконец-то! Какие только мысли ни приходили ей в голову. Чего только ни рисовало ей воображение! Кусты цветов мелькали как на скоростном поезде.

– Миленький, любимый мой, лучший в мире мужчина… Лёшенька мой, как ты меня напугал! Я здесь, я сейчас, счастье моё…

Вот уже эта Аллея влюблённых… Вот… вот он… этот седьмой фонтан… скамейка…

– Ага, вот он, мой Лёшенька…

Как ей нравится его имя!

– Галочка, любимая, ты… еле дождался…

Влюблённые бросились навстречу друг другу, обнялись, их губы слились в горячем поцелуе… и никак не хотели разойтись.

– Галочка, радость моя, как я соскучился…

– Любимый мой, Лёшенька, ты так меня напугал… Что ж ты не пришёл?

– Не мог я, Галочка, занятия у нас…

– Так хоть бы позвонил… Я так волновалась…

– Неожиданно всё как-то получилось… телефоны запрещены. Не сердись!

Поцелуи сыпались с обеих сторон, а жаркий шёпот ласковых слов ласкал слух, туманил сознание… Руки девушки обнимали шею любимого… она, горя всем телом, чувствовала ласки его рук… его губы… везде… глаза… волосы… шейка… Вот… его руки на грудях… Как же они дурманят! Соски… губы ласкают и ласкают… Ах, как пахнет мужчина! А этот голос, этот шёпот… сводят с ума… Они опустились на скамейку… Руки… эти руки… они везде… Губы обнимают потвердевшие соски…

– Ещё немного и я не выдержу, – мелькнула молнией пролетевшая мысль.

А он всё ласкал и ласкал жадными губами, руками… Напрягая последнюю волю, Галя резко отодвинула любимого от себя.

– Лёшенька, милый, не надо… не сейчас… Я очень люблю тебя, мой родной… я тоже этого хочу… но ты же знаешь… Нельзя мне ещё. Потерпи ещё два месяца! Ты же не хочешь, чтобы меня изгнали из коммуны? Ты же не враг мне, правда? Не обижайся, любимый! Ты же знаешь… Ты же всё понимаешь… Ты мужчина, и ты отвечаешь за свою женщину. Помнишь? Мы в ответе за тех, кого приручили. Ты меня не просто приручил, ты околдовал меня. И если я не устою, и со мною это случится, ты тоже будешь виноват… Мы, женщины, эмоциональны и уступчивы, но ты же мужчина, у тебя голова… думать за всех и обо всём, за всё отвечать… Потерпи, мой хороший, ещё немного! А потом – хоть ложкой… Я твоя.

Лёша откинулся на спинку скамьи. Он понимал, что Галя права. Укротив в себе это страстное желание, всё ещё часто дыша, он взял её руку и поцеловал. Галя погладила его по голове…

– Спасибо, Лёшенька! Я всегда верила тебе. Я знаю, что тебе это нелегко. Но так мы сохраним наше будущее.

– Ты, Галочка, как всегда, права. Мужчина во всём отвечает за свою женщину. Спасибо тебе, любимая. Ты для меня стала ещё дороже.

– Я очень волновалась за тебя, когда ты вчера не пришёл. Летела к тебе… И вот, видишь что получилось? Давай, миленький, сегодня остановимся на этом. Я боюсь за себя… вдруг не устою… Прости! Давай сейчас разойдёмся до лучших времён. Приходи завтра на хор, я там буду…

– Ладно, Галочка, я тебя понимаю. Два месяца, и в самом деле, можно подождать.

Они поцеловались, и Галя медленно пошла из парка. Лёша с нежностью глядел вслед своей девушке.

Бунтарское обращение девушек в женсовет передали в Верховный женсовет, где после рассмотрения его решили направить к ним полномочную группу из трёх человек для профилактической беседы. Совет представляли две полномочных только что вышедших из материнской подгруппы, а одна – из почётных восьмидесятилетних представителей его. Собрали бунтарок в общем зале группы. Беседу круглого стола объявила уважаемая и заслуженная мать-героиня десяти детей Нина. Увидев такую тяжеловесную делегацию, виновницы собрания как-то сразу сникли, почувствовав себя нашалившими малышами. Пропали почему-то и эротические эмоции. Девушки готовы были уже и забрать своё заявление, ожидая неминуемое наказание, ведь покушение на установленные предками, ставшие уже традиционными, нормы поведения в коммуне – преступление. Сакральность фундаментальных устоев общины не может подвергаться никаким преобразованиям.