Людмила Евсюкова - Сиреневый туман

Хмелевы переглянулись. Алексей достал из внутреннего кармана пальто купюры, аккуратно завернутые в бумагу. Протянул Шурке.

Та вытащила их из бумаги, пересчитала.

– Ого! Не хило! Тут и за жилье заплатить хватит. Намедни хозяин пригрозил, выгонит, если не отдам в этом месяце. Благодарствую!

– Вот и слава Богу.

– А где вещи малышки? Чай не лето. Ветер за окном. Пусть не сильный, но руки мерзнут.

– Так ить нет ничиво. Я их на улицу не пущала. А дома сидеть в том, что есть, сойдет.

Хмелевы позвали к себе девочку. Та подошла, упершись глазами в землю.

– Хочешь с нами жить?

Оглянулась на мать, не станет ли лупить за положительный ответ? Той не было дела до их разговора-раскладывала деньги по кучкам.

– Угу, – кивнула тогда головой.

– Раз так, решили назвать тебя Лизонькой, как маму мою. Нравится имя?

– Ага, – заморгала глазами.

– А папой будешь звать? – спросил Алексей Павлович, сажая малышку на колени и гладя по спутанным волосам..

Девочка обняла его за шею:

– Еще как! У меня никогда не было папы.

Евгения Яковлевна тоже погладила девочку по голове:

– А меня станешь называть мамой? Платьишек нашью, кофточку свяжу на спицах, носочки. Тебе с нами понравится. Вот увидишь.

– Ты- хорошая тетя. А мамка уже есть, – пролепетала теперь уже приемная дочь, оглядываясь на непутевую мать.

Девочка уткнулась носом в пальто отца, исподлобья оглядываясь на Женю. Ту слегка покоробил ответ ребенка, но у нее хватило ума понять, что девочка мала, и боится своенравную родительницу. Ничего, все образуется. Будет и на ее месте праздник..

Новоиспеченная мама сняла с себя пуховую шаль, закутала в нее малышку. Отец сверху укрыл снятым из-под пальто пиджаком. И таким образом спрятали девочку от холодного ветра. Хотя начиналась весна и из-под снега проглядывали ростки зеленой травки, от ветра пробирало до самых костей. Женя дорогой то и дело поправляла на девочке одежду, боясь застудить ребенка.

Папа гордо нес дочку на руках. Та впервые за свою жизнь улыбалась, с любовью и признательностью смотря то на новую маму, то на папу. Перед самым домом потянулась к Жене:

– Ты хорошая. Я стану твоей дочкой. Ты- моя мама.

Женщина, счастливая, прижалась к мужу и девочке одновременно, вытирая слезы неожиданного счастья с глаз.

Дома дочку искупали. Стала чистенькая, хорошенькая, просто куколка.

Стояла потом перед зеркалом и сама себя не узнавала. Тут же мама накрыла на стол еду: Лиза в жизни не видела столько вкусных блюд на красивых тарелках. После ужина потискали немного и отправили спать на русскую печку.

Утром проснулась- дом полон людей. Все разговаривают спокойно и смеются, показывая на люльку под потолком.

– Ну, ты поглянь на них. Где-то Лешка куклу для дочки с ее рост достал, люльку смастерил, Женька из лохматов все туда пошила.

– Вот родители, так родители. Не то, что у Шурки девчонка жила: грязная, безмолвная и постоянно битая. Не ко двору она Шурке пришлась.

– Так он ить и пацан ей не нужон. Ей сам процесс в охотку. Остальное все побоку. Была бы выпивка, песни, пляски. И в завершение мужик в кустах. Вот какое ей счастье надобно.

Лиза смотрела влюбленными глазами на новых родителей и свои игрушки, и поверить не могла, что теперь жизнь круто меняется. Она в семье любимый и желанный ребенок. И это ее собственные игрушки. И так ей приятно стало на душе, что пересилила страх и стала радостно всем улыбаться. Так началась ее новая жизнь.

Тяжелое тогда было время. Все равно, стоило подгорненцам узнать, что

у Хмелевых появилась приемная дочь, дом наполнился близкими и даже незнакомыми людьми. Каждый нес что-то для девочки. Времена были нелегкие, иной раз самим надеть было нечего. А тут показалась возможность сиротке помочь.

У нее появились собственная одежда и игрушки, фрукты и даже сладости. На первое время хватало, а потом Хмелевы поехали в Ставрополь и приобрели все, чего недоставало.

– Теть Матрена! А как быстро освоилась Лиза в новой семье?

– Да как тебе сказать, к хорошему всегда легко привыкать. В первый же месяц она оттаяла, стала хохотушкой и болтушкой. Они часто гуляли по селу, бегали по склону оврага. Никто бы не сказал со стороны, что совсем недавно счастливцы были чужими людьми. Стали понимать друг дружку с полуслова, любовь и нежность замечались постоянно.

Обе женщины додаивали последних коров, когда вбежал старший сын Антонины Петруша.