Булат Арсал - Пёстрая жизнь (рассказы)

Так и наш новобранец после какой-то бурсы, где ему вместе с дипломом почему-то позабыли дать сколь-нибудь минимальные знания и навыки, отправился устраиваться на работу в ближайшее шахтоуправление. Там с ним пообщался некий начальник, покрутил в руках диплом, повертел паспорт, почесал затылок и предложил работу дворником, отправив предварительно в военкомат «для порядку». В те жаркие денёчки «покупатели» с воинских частей дневали и ночевали в военкоматах, буквально вылавливая каждого, кто успевал перешагнуть порог учреждения. Его тут же подхватывали с разных сторон и начинали на ходу сочинять легенды о «прелестях» военной службы именно в их подразделении, где и зарплата вовремя, и отпуск, как положено, и выходные в выходные, и обязательно дома. Пополнением личного состава, как правило, занимались люди оборотистые и соображульчивые, способные пролезть без мыла в любую щель, и, проще говоря, хитрозадые пройдохи. Иначе уведут новобранцев в другие места и будет твоя батарея, рота, взвод сидеть на передовой без ротации до скончания веков в виду отсутствия замены. Кто говорит, что день на войне за три считают, так это для будущей пенсии, и до неё ещё дотянуть надо. Иной день на передовой может длиться целую вечность.

Вот таким прожжённым рекрутёром и был Михалыч, который ещё в Афганистане служил на той же должности где-то под Кабулом. Не зря говорят, что русская армия держится на прапорщиках, а наш старшина гордо носил на погонах без просвета целых три звёздочки. Уж и не знаем, каким чудесным фокусом он провернул прохождение медицинской комиссии и дистанцию с бюрократическими барьерами, но ночь парнишка провёл уже в казарме, а к утру был доставлен на защиту свободы и суверенитета Донецкой Народной Республики.

Кто-то из механиков-водителей нашёл для новенького чистую подменку, у кого-то нашлись запасные и не по размеру большие кирзовые сапоги, но через полчаса перед нами стоял уже человек, похожий на военного.

–

На построении батарея узнала, что звали его Ильдар, и ещё позавчера он мирно проживал в Макеевке, где с давних времён селилась обширная татарская община Донбасса. Уже за ужином, узнав, что в батарее, кроме него, оказалось ещё двое татар – механик Ринат из той же Макеевки, и Седой, родившийся и выросший в Татарстане, Ильдар впервые осторожно улыбнулся и при первой же возможности попытался завязать с ними разговор. Родного языка он не знал, но простое отношение ребят к его национальности давали ему робкую надежду на поддержку в разношёрстном мужском коллективе опалённых порохом, плохо выбритых, пропахших дымом, дешёвым табаком и гарью, грубоватых, не раз контуженых, в меру весёлых, но суровых мужиков.

Оказалось, что мальчишка был старшим из шести детей, и, как потом выяснилось, его мгновенное исчезновение из дома не только не вызвало тревогу или канительную карамболь, а даже получило одобрение со стороны матери, уставшей тянуть на мизерную получку поломойки целую ораву голодных малолеток. Отцов в этой семье перебывало множество, хотя, своего персонального родителя Ильдар, как он сказал, не помнил вообще.

И, всё же, парень был чудаковат…

—

После ужина командир батареи затеял отправить небольшой отряд бойцов на разрушенную снарядами ферму, где могла бесхозно лежать всякая всячина, вполне подходившая для благоустройства нехитрого быта в прифронтовой полосе. Выбрали десять парней, включив в группу нашего начинающего защитника Родины, и вручив ему вместо автомата штыковую лопату и шахтёрскую кирку. Когда комбат лично ему сказал, что это его первое боевое задание, Ильдар втянул не существующий живот, подобрал худющие плечи, и, сдвинув тонкие брови, изобразил решительное лицо камикадзе.

Вернулись они ближе к ночи, притащив мотки колючей проволоки, вязку разнокалиберных досок, несколько листов неразбитого шифера. Ильдар брёл позади всех, вымотанный на нет, но так и не бросивший своё «боевое оружие», с трудом волоча его по глубокой колее, оставленной ещё днём тем самым «Уралом», который его привёз на войну.

На следующее утро, посоветовавшись с бойцами, командиры решили назначить над новоявленным «сыном полка» вроде наставников-воспитателей. Выбор пал на Седого и Колю-Колю, как самых возрастных и повидавших жизнь, армейскую службу и войну, старых солдат. Было понятно, что с весом в 50 килограммов и мускулатурой куриной ножки заряжающим парень быть не сможет в ближайшие полгода. Наведение орудия на цель требовало, как минимум, умение быстро считать, а здесь Ильдар показал не очень обнадёживающую компетентность, складывая в 18 лет на пальцах или столбиком на листке бумаги, ради чего всегда в кармане носил маленький блокнот и карандаш. Оставалось сделать из него хотя бы стрелка из автомата и вечного дозорного, дабы освободить пару артиллеристов на случай внезапного боевого огня. На том и порешили, вручив ему личное оружие, и отправились подальше от огневой пострелять по пустым банкам из-под тушёнки. Выпустив почти целую обойму одиночными, Ильдар, наконец, попал в цель, чем порадовал не только нас, но и маму, которой тут же позвонил по крохотному затёртому мобильнику, сообщив за одно, что он уже выполнил «первое боевое задание командования, о котором говорить по телефону не полагается».