Анатолий Кольцов - Многогранник (сборник)

А в классе стояла тишина…

И теперь задумайтесь над выбором этой девочки. Из всех чудес света до наших дней дожила лишь пирамида Хеопса. Да и та оказалась в очень печальном состоянии. А чудеса, названные ребенком, хоть и не имеют материальной ценности, составляют часть ее детства. А что может быть ценнее и прекраснее счастливого детства?

Удачи тебе, девочка! И побольше в жизни чудес и открытий!

В помещении КПП воинской части всегда была койка для отдыхающей смены.

Тот, кто отдежурил первую половину ночи, укладывался на нее спать. А проснувшийся должен был бодро заступить на вахту. Таковы правила. И их в первые годы службы, конечно же, соблюдаешь. А потом начинаешь «видеть возможности для маневра». Вот и подумал Гафонов: «Зачем мне спать на чужой койке, если я могу ночью пойти в казарму и переночевать в своей кроватке?» Так он и сделал. Пришел в казарму и стал укладываться. Едва он успел положить голову на подушку и закрыть глаза, как услышал: кто-то ходит между рядами. Оказалось, это прапорщик, дежурный по части, решил пересчитать солдат. Пересчитал он и Гафонова. Как и всех остальных, по головам. При свете дежурной лампочки над тумбочкой дневального. И тут до солдата дошло, что у прапорщика арифметика не сойдется. Ведь Гафонов должен ночевать на КПП. И верно. Начался повторный подсчет. И чтобы не нарушать отчетность, Гафонов решил залезть под кровать. Кто служил в армии, тот знает, что под армейскими койками чище, чем у многих в квартирах. Влажную уборку в казарме делали дважды в день. А иногда и чаще. Так что вопрос гигиены не стоял.

Во второй раз количество благополучно сошлось. Но сомнения у прапорщика остались. Засыпая, Гафонов услышал, как прапорщик опять прошел вдоль ряда. И снова на одного человека оказалось больше. А прапорщик, как видно, большой любитель устного счета, настойчиво продолжал считать солдат.

Во время четвертого обхода Гафонов опять залез под койку. Он уже несколько раз пожалел, что решил переночевать в казарме. Но отступать не собирался. А прапорщику, похоже, не спалось. Он снова двинулся на очередной обход.

И тут на Гафонова снизошло озарение. Притворившись спящим, он дал себя подсчитать, а потом, соскользнув на пол, переполз в соседний ряд, залез на пустую койку, накрылся одеялом и дал посчитать себя еще раз. И прапорщика заклинило! В его мозгу сгорел предохранитель, отвечающий за рациональное мышление.

Мы не были избалованы ночными командами «Боевая тревога!». Тем более все хотели спать. Так что подъем растянулся по времени. В общей суматохе Гафонов выскользнул из казармы и как лисица из басни про ворону с сыром, был таков. Статус-кво был восстановлен. Все солдаты оказались на месте, самовольщиков не было. Дневальный ничего подозрительного не заметил. Недовольный гул разбуженных солдат вскоре затих.

А Гафонов рассказал о причине «боевой тревоги» лишь перед самым дембелем. Рассказал бы раньше – быть бы ему битым. Потому как солдат, среди ночи разбуженный, зол, туп и драчлив.

Дело было в армии в начале 80-х годов. О чем постоянно думают солдаты на службе? О доме, само собой. А еще все время хотелось есть и спать. Желательно как дома. Но эти радости – не для новобранцев. Но вот, когда армейская служба сделала виток на второй год и мы перешли в разряд «черпаков» с соответствующими разряду послаблениями, мысль о празднике желудка стала куда более реальной. А кто такие солдаты? Да вчерашние школьники. По существу, совсем еще недавние дети, не отвыкшие от вкуса детских лакомств.

К чему это я? Да к тому, что захотелось нам, солдатам, манной каши. Ну помните, в детстве нас ею пичкали. В ней еще комочки слипшиеся были. Из-за них-то эту кашу дети и не любили. Ну так это в детстве… А тут – армия. И манной кашей не то что не кормят – ею даже и не пахнет. Именно поэтому возникшая вдруг идея о каше была моментально подхвачена несколькими солдатами. Эта нехитрая кашка казалась тогда каким-то изысканным яством из далекой мирной жизни. Быстренько сложилась и «инициативная группа», организовавшая закупку продуктов. И манку, и молоко – все отнесли на кухню, сдали с рук на руки повару. Повар – такой же солдат-срочник, как и мы, хороший парень Сахатмурадов из Узбекистана. Правда, оказалось, что сам он лично с манной кашей не знаком – не кормили его этим лакомством узбекские родители. Спросил только, как ее, эту манку-то, варить. И сказал, что после отбоя можем незаметно подтягиваться к кухне.