Вадим Пряхин - В калейдоскопе событий (сборник)

– Света! У меня к вам единственная просьба: потерпите ещё немного. Я вам позвоню. Он сейчас вернётся, и мне будет неудобно разговаривать с ним при вас.

– Ну ладно. Я убегаю и жду вашего звонка. Только не забудьте, Ольга Максимовна, как можно быстрее мне позвонить!

Молодой человек вернулся минут через 10-15 с зелёной папкой в руках.

– Вот мой первый литературный опыт, Ольга Максимовна. Я, конечно, понимаю, что вы человек исключительно занятой, и не обижусь, если вы не сможете посмотреть мою рукопись в ближайшее время. Буду ждать вашего отзыва столько, сколько надо. Огромное спасибо уже за то, что согласились её посмотреть.

– Я думаю, что на следующей неделе смогу вернуть вам рукопись. Кстати, вы так ещё и не представились.

– Меня зовут Станислав Давыдович. Видимо, вы вернёте мне папку, Ольга Максимовна, когда снова придёте к нам в библиотеку?

– Да-да, конечно, Станислав. Вы не возражаете, если я буду обращаться к вам по имени? Ведь вы ещё такой молодой!

– Я как раз сам хотел просить вас об этом. Ещё раз огромное спасибо. А сейчас я должен бежать на работу. До свидания, всего вам наилучшего.

– До свидания, Станислав. Успехов вам!

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом, и медленно пошла к метро, намечая на ходу план действий.

«Сейчас приду домой, выпью чашечку крепкого кофе и сразу же примусь за повесть Станислава. Интересно, о чём же он пишет и что ему больше всего понравилось в моей книге? И вообще, что он за личность?» – подумала я и ускорила шаг.

Я быстро приготовила кофе, налила его в чашку и в ожидании, пока он немного остынет, раскрыла зелёную папку Станислава. На титульном листе было всего два слова. В самой середине листа большими буквами стояло «ДЕВСТВЕННИЦА», а чуть пониже, маленькими – (повесть).

Я перевернула страницу и начала читать, продолжая держать чашку в правой руке. Но уже через какие-то пару минут я машинально отставила чашку в сторону, совершенно забыв о кофе. Ибо повесть захватила меня настолько, что я утратила чувство времени и очень удивилась, когда увидела в окно, что уже начали сгущаться сумерки. При этом почти каждую страницу я перечитывала по несколько раз, но совсем не потому, что мне было что-то непонятно, а лишь потому, что речь в повести шла… обо мне!

Да-да, передо мною проходила вся моя жизнь: учёба, работа инженером на заводе, первые робкие шаги в литературе, неожиданный успех, приём в СП… Однако самым удивительным для меня было то, как мастерски и тонко автор построил сюжет и как красочно и ёмко он описывал трепетно-возвышенные неясные ожидания девушки и полные отчаяния и неуёмной запоздалой страсти безутешные страдания старой девы.

Он как бы прислушивался к моему внутреннему голосу и описывал всё это с большой художественной силой зрелого мастера. И у меня мучительно сжималось сердце каждый раз, когда повествование касалось сначала моей роскошной и соблазнительной, а затем постепенно увядающей и всё более теряющей привлекательность груди…

Казалось, что он был очевидцем всех сколько-нибудь значительных событий моей жизни и переживал всё это вместе со мной, а затем в лаконичной, до предела сжатой форме изложил на бумаге. В то же время в ряде мест язык его оставлял желать лучшего. И только это в основном свидетельствовало о том, что это действительно его первые шаги в литературе.

Правда, мне уже приходилось ранее слышать от своих коллег, что некоторые писатели буквально по нескольким, казалось бы, даже незначительным, каким-то второстепенным признакам человека могли воссоздать совершенно законченный и цельный образ. Однако я всё-таки не верила этому.

Но вот сейчас мне посчастливилось самой наблюдать рождение по-настоящему большого мастера, способного проникать в физиологию и тайники души почти полностью вымышленного лирического героя (в данном случае – героини, конечно). Особенно же меня поразили те места повести, где описывались черты характера, психологический настрой и даже физиологические интимные подробности, о которых, кроме меня самой, знать не мог никто…

Перечитав в очередной раз повесть Станислава, я взяла лист бумаги и написала на нем восторженный отзыв, точнее, дала рецензию. При этом отметила и его языковые просчёты, а также места, которые страдали, на мой взгляд, чрезмерной описательностью.

Написав рецензию на повесть Станислава, я набрала номер сестёр. Трубку сняла Света, которая, видимо, ожидала моего звонка.