Лана Кузьмина - Маленький человек. Сборник рассказов

Каждый день забегала Алла и каждый день твердила про то, что нужно что-то делать, не сидеть на месте, не ждать у моря погоды и не опускать руки. Она забегала возбуждённая очередным «проэктом», как она называла решаемые ей проблемы. Именно так, через «э». рассказывала, объясняла, в какую организацию побежит на этот раз, какие заявления напишет. Пожалуется на тех, кто её прогнал и убежит, оставив Марысю в тоске по утраченной возможности передвижения. Сын в очередной раз предложил привезти новый телевизор. Марыся отказалась. Познавать себя больно и страшно, но нужно. А самопознание любит тишину.

Она уже почти оправилась от полученных травм, когда мама в очередном разговоре вдруг упомянула какого-то Серёжу. Упомянула зло, раздражённо. Марыся сидела у окна, отдыхая после недолгой прогулки – бегать как прежде ей ещё не скоро придётся – и занималась самобичеванием. Стоило полежать в тишине несколько месяцев, как внутри обнаружилась пустота, холодная и мерзкая. Жила ведь как-то раньше, не замечала, смеялась всегда. Всех любила, и Борю Стойкова и Шляховского, будь они не ладны! До сих пор любила, не как мужчин, а так по-человечески. Володю, само собой, тоже.

Дочка сказала: «Депрессия». Сказала, что так бывает. У неё тоже было, после гриппа. А это ведь не грипп, это дольше продлится. Пройдёт рано или поздно. Алла говорила, что нельзя сидеть, надо двигаться. Куда? Ничего не хочется.

И вот мама сказала про Серёжу. Сказала, чтобы Аннушка к нему катилась, и плевать, что мать помирает. На следующий день, когда сестра заскочила её проведать, Марыся устроила Аннушке допрос с пристрастием. Что за Серёжа и почему она должна к нему катиться?

Сестра долго мялась, краснела, а потом призналась, что любит Серёжу, а он её. Мама против, потому что Серёжа младше на пятнадцать лет. Но это ничего не значит. Вместе они быть не могут, вот и бегают тайно друг к другу. Точнее это она к нему бегает. Мама ругается.

При всей серьёзности ситуации Марысе захотелось рассмеяться. Представьте себе женщину предпенсионного возраста, которая боится мамы. А потом Аннушка расплакалась, и смеяться расхотелось.

– Мне же так хочется побыть счастливой. Пусть немного, пусть чуть-чуть, – всхлипывала она. – Но как я оставлю маму? Она же не сможет одна, она с ума сойдёт. Нет, она не держит, но у неё сердце больное. Кто станет за ней ухаживать? Кому она нужна кроме меня?

– Мне нужна, – твёрдо сказала Марыся. – И Нине.

– Ты меня прости, – Аннушка опустила голову, – но ты с ней уже лет десять не виделась, только по телефону говоришь. И Нина тоже…

– Я никогда не была счастлива по-настоящему, – продолжала сестра. – Я всю жизнь прожила в ожидании счастья, думала, что впереди ещё много всего. И вот я старуха, а счастья как не было, так и нет.

– Тоже мне старуха! – с досадой сказала Марыся. Ей в голову пришла неожиданная мысль о том, что она-то счастливой была всегда. Плакала только когда отец умер, и Володя погиб, но и тогда быстро в себя пришла, долго не убивалась. Бесчувственная? Нет. Просто душа такая лёгкая, всё плохое быстро забывает.

Не старь себя раньше времени! – приказала она. – Езжай к своему Серёже, а к маме я перееду.

Она и сама до конца не понимала, зачем предложила Аннушке идею с переездом. Спросила только, как фамилия её Серёжи. Услышав в ответ «Потапов», облегчённо вздохнула: «Хорошая фамилия, русская. Никуда не уедет».

Только вспомнился отчего-то мёрзнувший на остановке Вовчик с букетиком в руках и его тихое: «Как ты сегодня, мамочка?» Свою маму Марыся не видела больше десяти лет. И Нину почти не видела, а Аннушка появилась в её жизни только после падения. Детей с внуками редко навещает, любит одиночество. На самом деле любит. Просто кажется, что никто никуда не денется, ни через год, ни через десять, что будут они всегда, что всегда успеешь.

Марыся отправилась в магазин. Там в зале рыдала Инна. Ненакрашенная не похожая на саму себя, она не раскладывала, почти швыряла товар на полку.

– Что случилось? – спросила Марыся, думая, что её опять кто-то избил.

Инна пнула стоявшую на полу коробку и убежала в подсобку.

– У неё отец умер, – объяснила другая продавщица Юля. – Подрался с кем-то, а его убили. Он над ней, знаете как издевался? Бил, а она ревёт дура. Радоваться надо.

– Отец всё-таки, – вздохнул Вовчик. – У меня отца никогда не было. Мама за двоих была. Она у меня замечательная.

– Уж лучше никакого, чем такой. А мама твоя могла бы и получше сыну брюки гладить. Гляди, какие у тебя стрелки интересные!