Анна Попова - Одесские каникулы следователя Железманова

«Одесса, улица Ришельевская», – догадался Петр. Есть такая улица в Одессе. Можно даже сказать, что это самая одесская улица. Театральная или Зеленая могла быть в любом городе, а Ришельевская могла быть только в Одессе. Названа улица была в честь Дюка Ришелье – человека, который фактически создал Одессу именно такой, какой она известна, – жемчужиной у моря. Улица Ришельевская, длинная и тенистая, шла от здания знаменитого театра до самого вокзала. На ней, кроме жилых домов (ближе к театру – весьма дорогих), было немало магазинов, мастерских, в том числе – знаменитая аптека Биллига.

– А вот это уже что-то, – заключил Железманов. – Так, давай еще вспоминай, что еще интересное можешь сказать про своих постояльцев. Может, еще что-то упоминали, имена какие-то, что делать собирались? Может, что-то из вещей необычное заметила?

– Так что же такого необычного у них могло быть? – недоумевала женщина.

– Мало ли что? Мелочь какая-нибудь. Подумай.

Крестьянка растерянно теребила конец платка, которым была повязана ее голова. Что от нее хотят? Подумаешь, пустила двоих человек пожить. Ей деньги нужны, а вот с какой целью они прибыли, какие вещи у них были, куда ехать собрались – ей до этого дела нет. Хотя кое-что она вспомнила:

– У этого чернявого шкатулка была интересная.

– Какая шкатулку? – не понял Петр.

– Маленькая такая. На табакерку похожая.

– На табакерку?

– Да, на нее самую.

– А что в ней такого необыкновенного? Опиши ее.

– Маленькая такая, круглая.

– Я уже понял, что она маленькая. Насколько маленькая, покажи пальцами примерно, какая она была.

Женщина показала пальцами размер. Действительно, по размеру тянуло на табакерку.

– Так может это табакерка и есть?

– Нет, не табакерка это была, – решительно не согласилась Агриппина.

– А что же?

– Я же сказал, что он хворал, так вот в этой шкатулки у него пилюльки были какие-то.

Не табакерка, а таблетница. В начале ХХ века таблетки в блистерах, то есть в современной упаковке из фольги, не выпускали. Часто они были насыпаны прямо в коробку. И вот для удобства людей, вынужденных постоянно принимать лекарства, выпускали маленькие шкатулочки-таблетницы, куда очень удобно было насыпать таблетки. По виду часто они были похожи на табакерки и изготовлялись со старанием всех возможностей прикладного искусства. Многие таблетницы, как и табакерки, были настоящим произведением искусства.

– Так, с размером определились, – выдохнул следователь. – Теперь дальше поехали. Из чего она была сделана? Из металла, камня, кожи?

– Вроде металлическая.

– А рисунок там на ней был какой-то?

– Был. Там на крышке ящерица лежала, глазки у нее камешками зелеными выложены, один глазик отсутствовал.

«Зеленый камешек – может быть нефрит или даже малахит, тогда это эксклюзивная вещь, но может быть просто зеленое стекло в дешевой поделке», – подумал Петр. Таблетница с ящерицей, где-то потерявшей один глазик, – это конечно примета слабая. Трудно сказать, что это. Вещь может быть уникальной, выполненной на заказ одним из многочисленных ювелиров Одессы. А может быть вещь ординарная, из тех, что на Малой Арнаутской клепают десятками. А может вообще не в Одессе эту таблетницу сделали. Ее могли завезти из другого города, даже страны. Одесса – город портовый. В нем иностранцев пруд пруди. Иностранного товара тоже. Ясно одно: гости приехали из Одессы. И, скорее всего, туда уже отбыли. Значит надо и ему, Железманову, ехать в этот город.

Просто так сорваться и ехать в другую часть Российской империи следователь не мог. Надо было урегулировать вопрос командировки с начальством. Неплохо было бы перед отъездом переговорить с Анисимовым. Может, совет даст. А еще лучше решить вопрос так, чтобы ехать вместе. Такой помощник будет очень кстати. Да перед отъездом еще раз можно будет повидаться с другом Зазнаевым. Поэтому отправился вначале Петр Андреевич в Рязань.

Перед отъездом он попрощался с Прасковьей и Тимофеем.

– Тёмка, я уезжаю! Без меня остаетесь.

Тимофей повел мордой, он не понял, что сказал ему двуногий.

– И уезжаю надолго.

«И что с того?» – вопрошал взгляд зеленых глаз.

– А то, что я теперь долго не смогу тебе потакать. Прасковья тебе шалить не даст.

Зеленые глаза дали понять, что коту все равно. Что он себе пропитание не добудет? Охотник он знатный! Крыс и мышей на его век хватит. Вот по комнате, пожалуй, не очень-то поносишься. Прасковья в отсутствие хозяина вообще иногда закрывала двери его комнат и кот дальше прихожей пройти не мог. А если отлучка случалась летом, то порой и пускала-то только в маленькую прихожую, которая следовала за входной дверью. Там же ставилась плошка с молоком. В такие дни зверь превращался в настоящее уличное свободное животное. Впрочем, страдал он от этого мало. Он и так любил порой отлучиться на несколько дней, совершая длительные прогулки, вступая в противоборство с котами с других улиц, покоряя сердца тамошних пушистых красавиц. Однако Петр о своем любимце позаботился.