Ольга Хейфиц - Камера смысла

Париж 2019

Телефон в лаборатории звонил пронзительно и гулко, словно надрывая кафельную тишину пространства звуком, подобным грому небесному. В каждом звонке – зубовный скрежет всего немногочисленного персонала. Платон с трудом оторвался от микроскопа и поднял глаза, пересеченные изнутри зелеными линиями вдоль, поперек и вокруг черного зрачка. Под маской лицо его не выражало ничего, кроме бесстрастного изумления: кто посмел? Телефон в последнее время звонил так редко, что секретарь – единственное человеческое существо, которое он мог выносить во время работы, позволил себе ослабить бдительность и покинуть свой незамысловатый пост. Через стекло Платон видел, что в кабинете пусто, но образцы требовали дальнейшего исследования, необходимого для завершения фазы. Кто-то на том конце провода был настойчив и вызывал оскомину, Платон даже прищелкнул языком, ощутив, что от его внимательного напряжения язык пристал к небу и отходил с трудом, словно пластырь, слишком надолго забытый на коже.

Наконец телефон замолчал, установилась блаженная тишина и отдохновение для нервов.

Рвать себя на части больше невозможно, давно пора было обнародовать правду о своем открытии. Но профессор Вальтер медлил. Он размышлял, взвешивая в голове очевидные последствия. Против: ему придется идти на контакт. Играть в открытую. Предоставить всем желающим доступ к рубежам своей жизни и личного пространства. Черт, это ужасно! Он запустил руки в волосы. За: он сможет положить конец бесконечным слухам, домыслам и искажению фактов. А то ведь с них станется, еще потащат в суд или предъявят обвинения! После случившегося с Анной его график был окончательно подорван журналистами, которые во что бы то ни стало стремились удовлетворить неуемное любопытство публики. Огласка, что обрушилась на него в последнее время, просто убивает его тем количеством глупости, что эти мудаки-журналисты выблевывают в мир каждый божий день… Платон Вальтер снял перчатки, маску и вышел.

Декабрь 2014. Онлайн-портал Discover Magazine

«Сегодня в учебном корпусе университета Беркли, штат Калифорния, прошла пресс-конференция профессора Вальтера, посвященная закрытию его проекта по погружению человека в криоанабиоз и лечению онкологических заболеваний посредством низких температур.

Напомним, что в прошлом году доктор медицины, почетный доктор Университета Джона Хопкинса профессор Платон Вальтер был удостоен Нобелевской премии по медицине и физиологии за изобретение криомодулятора – препарата, который позволит организму человека инициировать состояние криогенного анабиоза. Однако профессор отказался от премии и сегодня официально подтвердил закрытие проекта. Одновременно он заявил, что закончил работу на территории США и возвращается в Париж, где в настоящий момент живет и учится его сын Давид Вальтер.

Мы предполагаем, что профессор принял такое непростое решение в связи с утратой супруги, знаменитого археолога Анны Вальтер-Стерн. Профессор отказался дать какие-либо комментарии, связанные со смертью жены, страдавшей тяжелой формой рака».

Париж 2019

Дом на рю де Люин был словно живое напоминание об эпохе Наполеона III и великого барона Оссмана. Любой писатель любого века мечтал бы поселиться в подобном месте. Холеный, словно выдолбленный из единого куска старого камня, испещренный бесчисленными морщинами – знаками времени, придававшими ему сходство одновременно с дворцом и элегантным жилищем городского буржуа, дом под номером 5 предстал передо мной, оглушив богатым фасадом и мощными дверями парадного подъезда. Внутри, однако, градус роскоши несколько снизился, уступив место пыльным запахам времени и влаги, так свойственным старой Европе.

Я медленно поднималась на третий этаж, прокручивая в голове план беседы, составленный во время бессонных часов в самолете. План был наверняка провальным, ведь даже я, посвятившая несколько лет сбору информации о профессоре Вальтере, не могла наверняка предположить, почему он согласился со мной встретиться.

Он сам открыл мне дверь. Высокий человек в свежей сорочке с закатанными рукавами, демонстрирующими знаменитые татуировки и нарочито демократичные пластиковые часы casio с ярко-синим ремешком. В мягких брюках, на ногах – кожаные домашние туфли. Легкий загар и копна выгоревших до ржи волнистых волос с проседью делали его похожим на калифорнийского любителя солнечных пляжей, только немного поблекшего. Очки в черепаховой оправе, чашка кофе в руке. Он выглядел небрежно и круто. Это отлично, что он пижон. Мне всегда казалось, что когда человек не чужд эстетическим радостям, это несколько смягчает его нрав, делает более уязвимым, быть может, из-за тщеславия. Лицо его не было молодым, не было старым, а скорее увядающим, словно яркие мужские черты задубели и отяжелели от времени.