Милана Фелиз - Динка-малинка

– Я не нашёл её… – Он снял кепку и почесал затылок. – Иванов сказал, что видел, как какой-то шибздик вокруг неё вертелся.

– С*ка ты! – Мать пнула по пустому ведру на полу. – Бросил дойку раньше, а толку-то? Я сама пойду её искать! – Она выдернула шнур сепаратора из розетки.

– Да я думал… – начал было отец.

– Ты вечно думаешь, но никогда ничего не делаешь…

Отец прошёл в зал, и вскоре оттуда послышались звуки телевизора.

– Мамочка, можно с тобой?

– Со мной? – мать засовывала в карманы халата куски хлеба и надевала кирзовые сапоги. – Возьми ещё хлеба. А я захвачу ведро с овсом, может, ошиблись они, может, просто её жеребец угнал. Обуйся только в кроссовки.

На улице уже стемнело, близилась полночь. Динка плелась за матерью, которая шла впереди быстрыми короткими шагами и, взяв железное ведро с овсом подмышку, громко стучала по нему кулаком.

– Ласка! Ласка! – надрывисто кричала мать.

– Ласка! Ласка! – повторяла Динка.

Комары больно кусали руки и лицо, мошки забивались в нос и рот, а перед глазами всё сильнее собиралась ночь. Динка едва поспевала за матерью. Её ноги то и дело спотыкались о камни, крапива жалила лодыжки.

– Иди сюда, устала? – Мать, словно дамскую сумочку, нацепила на руку ведро и взяла девочку на руки. – Отведу тебя домой, Мишка скоро придёт от друзей, с ним и поищем.

В ту ночь Динка спала как убитая. Её ноги зудели от усталости, крапивы и комариных укусов. Она проснулась поздно, по обыкновению забежала на кухню, но там было непривычно тихо. Савка ещё спал, снаружи раздался звук заводившегося мотоцикла. Девочка вернулась в зал, выглянула в окно и увидела, как Мишка и отец в спешке уезжают куда-то на мотоцикле. Динка в растерянности бродила по пустому дому, как внезапно услышала тихий плач, похожий на скулёж щенка. Она пошла на звук и вышла в сени. Мать стояла в камуфляжных штанах, кирзовых сапогах и засаленной ветровке. Её длинные чёрные волосы были заплетены в неопрятную косу. Женщина наспех вытерла опухшие глаза грязным рукавом.

– Мамочка, не нашли? Потерялась?

– Откуда ты знаешь? – прошептала мать, а потом сжала в кулак правую руку, поднесла её ко рту и закусила запястье.

– Батя с Мишкой её пригонят, вот увидишь…

– Если её уже не зарезали на мясо…

Динка заревела и обняла мать за ноги, а та тихо застонала, положив руки на голову дочери.

В то утро Малышка сорвала голос. Она жалобно ржала, зовя Ласку, и с ещё большей надеждой, чем раньше, кидалась к воротам телятника всякий раз, когда кто-то к ним подходил. Отец с Мишкой вернулись к обеду и рассказали, что местный пастух видел, как в загоне на стоянке у соседнего посёлка в табуне бегала гнедая кобыла, по ляжкам которой струилось молоко, а жеребят поблизости не было.

Когда отец и Мишка приехали на ту стоянку и потребовали показать всех лошадей, Ласки там не было, а в одной из стаек за тепляком двое рабочих разделывали лошадиную тушу.

Увидев вдалеке шкуру гнедой лошади, Мишка резко побежал в сторону мужчин с ножами.

– Эй, куда ты? – попытался остановить его самый крупный из незнакомцев.

– Вы нашу лошадь разделали? – Мишка с разбегу едва не напоролся на нож в руках мужчины.

– Лошадь? Мы коня забили! – возразил ему мужчина. – Хозяин на новую кобылу его поменял.

Мясо уже лежало по тазам, а голова валялась в дальнем углу стайки.

– Дай, посмотрю! – Мишка шагнул в темноту, схватил голову за гриву и вышел на свет. Его пальцы судорожно подняли чёлку на голове, и все увидели широкий лошадиный лоб с коричневой шерстью.

– Не наша… – выдохнул Мишка. Его рука медленно опустилась, пальцы разжались и выронили голову.

Малышка всё ещё нуждалась в материнском молоке, и неизвестно, что бы было, если бы не Каська – её приёмная кормилица-коза, чьи козлята уже выросли и обитали в небольшом загоне рядом с телятником вместе с остальными козами. Сначала мать пыталась поить Малышку коровьим молоком, но оно плохо усваивалось, живот жеребёнка постоянно вздувался, а под хвостом засыхала дурно пахнущая коричневая корка – верный признак поноса. Мать обычно запирала телят в стайке, приводила Каську в телятник к Малышке, поднимала тоненькую козью ножку, а Малышка аккуратно сосала так необходимое ей молоко.

В середине августа мать съездила в районный центр и в милиции написала заявление о краже лошади, не забыв описать приметы мужчины, которого видела рядом с Лаской накануне её пропажи. Молодой милиционер был немногословен во время беседы, он лишь робко улыбался, а затем объяснил, как следует правильно заполнить документы.