Павел Амнуэль - Что будет, то и будет. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 6

* * *

Впрочем, одна цитата из «Диалогов» позволяет понять, почему изменилось за эти годы мнение Станислава Лема о «фантастической футурологии». Дело в том, что в давние уже времена несколько иной, нежели сейчас, была пропорция между строго научной фантастикой (так называемой hard science fiction) и фантастикой квазинаучной (soft science fiction) и вовсе ненаучной (fantasy). HSF имела гораздо больший вес, как, впрочем, имела в сознании обывателя (в том числе и читателя фантастики) больший вес и сама наука. Фантастика социалистического лагеря (Польши в том числе) практически вся относилась именно к «жесткой» разновидности. Новые фантастические идеи были востребованы, они не имели шанса затеряться на общем фоне.

Времена, однако, менялись. Менялось отношение общества (в том числе, на Западе) к науке, в фантастике все больше «правило бал» направление fantasy. Из чего не следовало, конечно, что новые научно-фантастические идеи перестали появляться на книжных и журнальных страницах, но выделить их на изменившемся общефантастическом фоне становилось все труднее. Процесс этот в российской фантастике привел к тому, что новые научно-фантастические идеи вовсе исчезли из обихода – считается, что вполне можно обойтись и без них. В фантастике западной полного «вымывания» научно-фантастических идей не произошло (достаточно вспомнить гиперионский цикл Дэна Симмонса, марсианский цикл Кима Робинсона и др.), но разглядеть жемчужные зерна новых фантастических гипотез стало труднее среди многочисленных произведений поджанра fantasy.

Станислав Лем, наверняка отслеживающий процессы, происходящие в любимом им жанре, пришел в результате к такому заключению:

«Если кто-то на самом деле желает скрыть от всего мира какую-то информацию (в данном случае прогноз) так, чтобы она была спрятана наилучшим образом от всех глаз, то не в несгораемых шкафах, не в сейфах, не за шифрами, не закапыванием в полночь на кладбище следует ее прятать – достаточно опубликовать ее даже миллионным тиражом в качестве Science Fiction, и в таком виде ее сам черт не найдет, и она будет скрыта самым надежнейшим способом».

Это действительно так, и потому скептицизм Лема по отношению к литературе научных прогнозов – той литературе, которой он сам отдал десятки лет жизни – понятен. Другое дело, что согласиться с этим выводом нельзя, не подписывая тем самым «футурологической фантастике» смертный приговор.

И мне, честно сознаюсь, было горько читать в тех же «Диалогах» такое признание Станислава Лема:

«…я, собственно говоря, не занимаюсь такой „футурологией“, которая стала модной лет двадцать тому назад, так как никаких конкретных „открытий“ не пытаюсь предвидеть, а если то, о чем я писал, и было похоже на „прогнозы“, то только в том смысле, в каком Бэкон 400 лет тому назад выразил уверенность, что самодвижущиеся машины, созданные человеком, достигнут глубин морей, будут передвигаться по материку и покорят воздух».

Чтобы убедиться, что это не так, достаточно перечитать «Сумму технологии» и «Глас Божий», «Эдем» и «Солярис». Или даже давнее «Возвращение со звезд». Самое интересное, что в глубине души и сам пан Станислав прекрасно понимает, что создавал в свое время вполне прогностические (вовсе не в Бэконовском смысле) идеи. Там же, в «Диалогах»:

«В романе SF „Возвращение со звезд“ в 1960 году я ввел в сюжет „калстеры“ как маленькие приспособления, заменяющие оборот и циркуляцию денег. Конечно, в романе нет места для описания инфраструктуры этого „изобретения“! Но в настоящее время в периодике (например, американской) уже пишут о „smart card“, использующих тот же принцип».

А идея нейтринного послания к обитателям нашей Вселенной, созданного обитателями Вселенной, предшествовавшей Большому взрыву («Глас Божий»)? А идея «механических мушек» («Непобедимый»), которые, объединяясь в единое существо, способны быть разумнее человека? А идея о том, что известные нам законы природы являются результатом деятельности цивилизаций («Новая космогония»)? Не говоря уже об идее «фантомата»…

Все эти, а также десятки других научно-фантастических идей, придуманных Лемом, интересны именно тем, что являются КАЧЕСТВЕННО НОВЫМИ структурами в области «фантастической футурологии». Идеи, продолжающие в будущее уже существующие тенденции в науке и технике, в большинстве своем не выживают, они не прогностичны, поскольку, как уже было сказано, тенденции «ломаются», не достигая своих логических пределов, и возникают новые тенденции, вот их-то и должен предвидеть писатель-фантаст. Они-то и выживают, и становятся в конце концов реальными открытиями и изобретениями.