Лолла Марч - Молчун-гора

“Ай-Ай-Ай”

Жесткое полотенце немного согрело руки, Леся посмотрела на маму, дожидаясь, что будет дальше. Но мама, ничего не сказав, пошла на кухню.

Постояв по середине коридора Леся убеждалась, что мама больше ничего не говорит ей. Мама загремела посудой, и девочка спокойно пошла в другую сторону квартиры. Проходя темный коридор, двигаясь вправо к открытым, стеклянным дверям гостиной.

Папа уже сидел на своем любимом месте, на диване, справа, ближе к окну. Наперевес, перебирая стопки газет вперемешку с книгами, лежащими на тумбочке сбоку. Там же рядом стоял торшер, припечатываясь и придерживая оранжевые занавески, мама их каждый день открывала и бурчала, что из-за тумбочки одни неудобства.

Девочка стояла в дверях, наблюдала за папой, выбрав все же первую и свежую газету, он уселся поудобнее. Жестко зашелестели страницы, глухо и так явно, Леся, не дожидаясь полного разворота станицы, заторопилаль в свою комнату. Звук погнался за ней. Она от него.

Девочка терла уши, но звук застрял в ушах и не хотел оттуда выходить. Закрыла их, надавливая, и понемногу противно-щекотавший звук начал растворятся.

Одни выходные были похожи на другие, различие в чтение, еде, что готовила мама. И несмотря на напряженность, они обязательно вместе гуляли. Не всегда далеко, к реке, в разные стороны природы, на детскую площадку. А придя домой, все растворялись в квартире.

Выходные заканчивались.

Папа непременно глубоко вдыхал и выдыхал, а мама, как и всю рабочую неделю ходила туда-сюда по комнатам что-то прибирая. Сумбур ходил вместе с ней, она поправляла все, что до этого не поправила, бурчала, что все заняты не теми вещами. Леся не так играет, да и вообще может упасть с дивана.

– Зачем ее туда посадил? – придя из кухни спросила она. Папа с дочкой сидели рядышком. Леся играла в кубики, а папа читал книгу. На маму никто не обратил внимания, и она ушла. Через минут десять она пришла вновь, взяла дочку на руки и унесла на кухню.

– Вот, на, на буквы посмотри лучше, – усаживая в детское кресло сказала ей мама, на столике уже лежал букварь, – тут и безопаснее, а то как упадешь с дивана и шею себе сломаешь.

Ее креслице стояло на полу рядом с холодильником. С него Леся видела деревянный низ стола и край кувшина с водой, стоявший на нем. Под столом все так же висели пучки сухих трав, какие-то белые мешки, которые не раз она порывалась потрогать. Иногда ей удавалось урвать момент, когда мама убиралась в другой комнате и она аккуратно пробиралась на кухню. Понюхать, изучить мешочки в которых хрустела трава. Пучки же трав как всегда немного осыпались на пол. Серо-желтые пупушки висящие верх ногами пахли еле уловимой из-за пыли сладостью, и щекотав нос, падали. Леся посмотрела себе под ноги, и присев, по одной штучке собрала пушистые горошинки в ладонь. И понесла свою добычу к себе в комнату.

Леся немного вздрогнула от воспоминаний. Мама нашла эти пупушки в коробочке и очень долго ей что-то объясняла, не давая уйти, держа за плечи.

Она осмотрела кухню, пытаясь догадаться, что готовит мама. Разноцветные буквы были похожи на те, что были и на кубиках. Было жарко от плиты, а красные завязки фартука помяли халат. Мама начала монотонно что-то резать.

“Раз. Раз. Раз. Раз. Раз”

Девочка начала вырываться из стульчика, стонать, трепыхаться.

“Раз. Раз. Раз”

– Что такое? – не прерываясь спросила мама, – Сиди книжку смотри, что не так?

“Закрыть уши. Надо. Давай закроем. Закрыла. Не помогло.”

Звук прекратился.

Мама освободила Лесю и поставила на пол.

“К себе. Надо идти. Дверь открой. Не могу. Открой дверь. Не могу.”

– Тебе дверь открыть?

“Открыть”

– Леся, тебе открыть дверь?

Девочка подошла еще ближе к двери.

– Ладно, иди.

“Открыть дверь. К себе. Скорее. Давай” – девочка побежала к себе в комнату, автоматически прикрыла за собой дверь. И села в углу за ней.

“Тихо”

Она положила голову на колени.

– Что ты делаешь? – взволнованно и медленно произнес знакомый голос, – Леся! Пойдем есть! Ты так давно сидишь? Что случилось? Ты ударилась? – мама взяла ее на руки и понесла на кухню, – Никогда не слышишь, как я тебя зову.

Папа уже ел золотистый суп, сверху Леся посмотрела на то, что не могла видеть со своего стульчика и опять оказалась в нем.

Стол стоял на проходе: напротив двери, окна, посередине у стены. У каждого была своя сторона стола и со своего места Леся видела только папину макушку.

Сзади гудел холодильник, иногда он заполнял всю кухню этим гулом, и Леся не могла слышать, о чем говорят родители, не могла сдвинутся под тяжестью этого звука. И мама в такие моменты начинала её кормить, говоря что-то. А девочка просто замирала в ожидании, когда холодильник умолкнет. А потом оставалось успеть доесть, пока он не щелкнет и не начнет опять уплотнять пространство вязкостью.