Николай Кавинский - День сурка в магазине у дома. Или невыдуманный ситком

Идя с работы, заходили за хлебом Толя-мальчик со своей мамой-Жанной. Ну как мальчик? Им обеим было лет по тридцать. Толику всегда хотелось чипсов или сухарики. Он брал это с полки, а жена ему всегда говорила: «Положи на место». Он стоял и смотрел как ребёнок в растерянности то на чипсы, держа их в руках, то на полку. Ложить? Не ложить? А вдруг прокатит. «А я хочу, – говорит, – ну купи, купи». Тут «мамка» выхватывает чипсы из его рук, швыряет на полку, говорит: «Тебе нельзя».

Если по всему коридору раздаётся дикое шорканье, то значит, что сейчас явится один весёлый дядя, который всегда со среднеазиатским акцентом напевает песенку «Тополиный пух». Вид у него всегда была ещё тот: брюки от строгого костюма, заправленные в носки, а на ногах тапочки. Женские тапочки с цветочками и золотистой вышивкой. Причём тапочки были на несколько размеров меньше его ноги и поэтому при ходьбе он издавал звуки «шорк-шорк». Вопрос – зачем одевать женские тапочки, тем более маленькие? Приди ты уже в туфлях. Ответ – во первых это красиво! Как в том самом анекдоте.

Поздними вечерами нас посещал Здрасьте. Он всегда говорил голосом слонёнка из «38 попугаев», еле-еле открывая рот. Дома у Здрасьте царил настоящий матриархат. Жена у него была очень деловая и на вид властная женщина. Идя с работы, он с трудом передвигал ноги. Во первых из-за того, что напахался как вол, а во вторых – дома ему навряд ли дадут отдохнуть. Видили бы вы его обречённое лицо, как буд-то он не домой шёл, а на каторгу. На ходу он всегда потягивал пиво, стараясь хоть чуть-чуть расслабиться и на минутку забыться.

А каждый вечер, ближе к закрытию, приходил Лёня -кентавр. Он выгуливал свою собаку. Та собака была размером с лошадь. Хозяину она была по пояс, а если поставить их рядом и посмотреть сбоку, то выглядело как будто он на ней верхом едет. И стоило только помыть пол перед окончанием смены, обязательно заходит Лёня СС (что расшифровывается как Лёня С Собакой) и прямо с собакой через весь зал к кассе, чтобы взять, как он говорил, «жваку». Самая жесть – это когда на улице дождь. Что мыл пол, что не мыл – после собачки всегда оставались следы. Он никогда не оставлял собачку на улице, боялся наверное, что собачку украдут. Но на ту собачку было страшно глянуть, не то чтобы подойти.

Однажды поздно вечером стоим в магазине с одним товарищем беседуем. Тут пришёл покупатель со своей собачкой. А надо сказать, что многие собаководы ведут себя так, будто бы их питомец самый лучший на свете. Для них не существует правил, что в магазин с собакой нельзя – ну кому она мешает, я же сейчас быстро куплю что мне нужно и уйду. Вместе с этим покупателем был его питбуль, да ещё и без намордника. Расплачиваются они на кассе и тут в дверях появляется Леня с собакой, со своей «маленькой лошадкой». Одна собака увидела вторую и понеслась. Каждый хозяин, конечно же удержал своего пса. Но мы с товарищем уже сидели на самых верхних полках стелажей. Друг говорит, что душа в тот момент у него ушла в пятки. Да у меня самого вся жизнь пронеслась перед глазами.

Гришка-белорус посетил нас через пару дней после открытия магазина. «Молодцы, молодцы, – приговаривал он, прохаживаясь по залу, – молодцы!» Целью его визита была разведка – что за магазин открылся на районе, а заодно «подбодрить» коммерсантов. «У меня ведь тоже был магазин», – стал рассказывать Гриша. Дело было в каком-то глухом районе Краснодарского края, где только лес да горы на несколько километров вокруг. Туда и занесло нашего Григория. Он подженился там на одинокой женщине. Стали жить да поживать и вот он решил заделаться предпринимателем. Поставил дома ларёк или небольшой павильон. Навёз товару. Сидит ждёт покупателей. А там нет ни людей, ни денег у людей. Стали приходить местные проситься в долг. Товар стал лихо уходить. Всё идёт в лёт, но только под запись. Вот в тетради уже места не осталось куда долги записывать – давай заводить следующую. А тут прознали о таком деле местные цыгане. «Цыгане целегами приезжали, грузили мешками рыс, грэчку, муку, сахар…» – рассказывает Григорий.

И вот подошло время новый товар подвозить. Поставщики приезжают за оплатой, а денег нет – всё ж роздано под запись. Поставщики новый товар не отгружают. Григорий к должникам, а никто ничего не отдаёт – денег ни у кого нет. Григорий к участковому. А чем его горю поможешь? Сам же в долг давал.

Он нам рассказывает свою историю, а сам весь взволнованный, на взводе. Делает Григорий пару шагов, чуть-чуть присаживается, бьёт рука об руку и с горя произносит: «Кубаноиды. Ку-ба-ноиды. Так долги мне и не отдали». И так он сокрушался минут двадцать. Каждый раз он присаживался, бил рука об руку и повторял: «Ку-ба-ноиды». «Цыгане, – говорит, – лучше кубаноидов. Они хотя бы отработали. Не всё конечно, но хоть что-то отработали. А вы молодцы, молодцы! Молодцы, что открылись!»