Владимир Тутыхин - Долгая мелодия саксофона

– Да, вот она не забыла.

– Они тогда так и не поженились. У них потом у каждого была своя семья. Потом папа завел дружбу с Бахусом, много пил и умер от этого. А мама рано умерла от болезни. А моя бабушка, а моя бабушка – это не моя бабушка, а хозяйка дома, которая приютила их когда-то у себя… И она это мне рассказала только за несколько дней до своей смерти, я тогда уже был известным скульптором. Она всегда о них говорила только хорошо и называла их до самой своей смерти: «наши с тобой ангелочки». В детстве читала мне добрые, прекрасные письма от них, которые, скорее всего, как я сейчас понимаю, сама и писала… И мы плакали с ней над каждой строкой письма, потому что они опять не могут приехать к нам по какой-то причине. Мы с ней их очень жалели и любили. И я ведь ей, своей бабушке, пообещал перед ее смертью, что «наши ангелочки» обязательно полетят…

Аня открыла глаза и взяла за руку Аркадия Владимировича.

– Я тоже их буду называть «наши ангелочки».

Олег начал фотографировать Аню и Аркадия Владимировича. Они склонили головы друг к другу и любовались друг другом. И смотрели они на пыльную дорогу через шагающие под саксофон солдатские ботинки.

– Конечно, я не скульптор, но я бы вас ваял вот именно такими…

Аня подняла свои босые ноги на балюстраду… И солдатские ботинки и красивые женские ноги пошли по дороге вместе. Мелодия саксофона была такой долгой, что, казалось, она никогда не закончится…

Но всем уже очень хотелось увидеть чистую, выметенную большую мастерскую известного скульптора, чтобы спросить его, что и где теперь будет стоять. Все уже давно собрали в две большие корзины все со столов: вино, жареную рыбу, запеченного зайца, квашеную капусту, куропаток на вертеле. И все сидели и долго ждали обнявшихся Аркадия Владимировича и Аню… Пока Олег не додумался взять в руки небольшой приемник, из которого звучал саксофон, и положил его в свою корзину с бутылками вина.

Олег с саксофоном шел впереди, за ним Раиса Юрьевна несла клетку с попугаем, Сергей нес кота и самовар, повар Кирилл – огромную корзину с провизией. А сзади медленно шагали солдатские ботинки и босые красивые женские ноги, свои разорванные туфли Аня оставила у реки.

– Ха-ха-ха! – кричал идущий впереди всех Олег. – Аркадий Владимирович, так сколько у вас теперь ваших Муз?! Счастливый вы человек! Одна возлежит на древних греческих ступенях Парфенона в окружении своих почитателей. Другая охладела к вам на дне моря. Ха-ха-ха. А третью вы, как скульптор, еще даже не рассмотрели всю, не обняли. Ха-ха-ха! Вы еще не прислонили свою голову к ее груди, чтоб услышать, как бьется ее сердце… А ведь с этим ритмом, Аркадий Владимирович, вы теперь будете засыпать и рано вставать, чтоб в поту отбивать от мраморной глыбы все лишнее и явить нам свой шедевр. И рассказать нам, кто мы такие, откуда мы, зачем мы. Мудрая Раиса Юрьевна, вы согласитесь стать у этой пары их бабушкой-смотрительницей? Надолго, до самой своей смерти… Пока все не станут их называть «наши ангелочки».

Раиса Юрьевна хотела что-то ответить, но попугай опередил ее: «Через сто лет я все расскажу об этом дне какой-нибудь веселой компании!»

– Да что ты сможешь рассказать, птица?!

И все долго шли молча, и все думали: а что они смогут рассказать о сегодняшнем дне, который еще даже и не закончился… И каждый думал, какой должна быть эта первая скульптура в мастерской…

И только долгая мелодия саксофона подсказывала всем, что этот день вместе с саксофоном очень красиво перейдет в следующий день. А вот что будет дальше?.. Никто этого не знал, но все этому завтрашнему дню улыбались. Жаркий ветер и палящее солнце ласкали их лица. И если б сейчас опять внезапно пошел дождь, то вся эта процессия и не подумала бы ускорить шаг. Да ведь кто-то включил эту мелодию сегодня…

Орел 2021

В самые последние августовские дни город делился на две совсем неравные части: одна все еще продолжала прилетать со всех сторон света и при выходе из самолета подставляла свое запотевшее в салоне самолета лицо свежим ветрам направо и налево, спешила сесть в такси и мчаться в город, чтобы поскорее обнять стены родного города… Вот недавно сошедшая с трапа самолета красивая, молодая и счастливая женщина подхватила пролетавший мимо нее яркий фантик от шоколадной конфеты с отпечатком детского пальчика и весело побежала с ним до урны. По пути встретила красивого молодого человека из другого самолета и крепко обняла его, и даже легко поцеловала его, и тут же легко оправдалась перед собой и перед пассажирами, с которыми совсем еще недавно в тревоге летела над бушующим морем: «А первый раз, наверное, мы с ним поцеловались еще в детском саду. Ведь откуда-то я его знаю! Ха-ха-ха! Или он просто похож на того мальчишку?! Ха-ха-ха!» Семилетний мальчик вприпрыжку шагал с папой и всем весело повторял его слова: «Миша, сынок завтра ты первый раз пойдешь в школу, и у тебя начнется твоя новая, большая жизнь». А другая, меньшая часть города, брала в руки авиабилет и палку-костыль и, стоя под искусственной пальмой в просторном зале аэропорта, через стекло мило, долго, по-детски смотрела на родное и до головокружения высокое небо. Один старик громко говорил другому: «Всю жизнь ездил на поезде. Мог выйти на любой станции и пойти обратно по рельсам». Небо в этот день было почти безоблачным и очень высоким, и большие самолеты очень быстро превращались в маленькие точки и совсем исчезали из виду.