– Однажды мы, скульпторы трех городов, решили провести выставку-конкурс «Моя Муза» на лучшую работу. Все были женаты, и я как раз недавно нашел себе жену Нину. Поэтому взялся с восторгом творца за очень желанную работу. Мне самому было интересно увидеть свою Музу. Нина с большим желанием позировала мне. Моя скульптура называлась «У моря»: женщина стоит у воды и восхищается морем, и через мгновение она бросится в его объятия!.. В объятия моря! И оно поглотит ее целиком на какое-то время… А зритель восхищается ею, он обходит скульптуру один раз, другой, третий – и он просит ее чуть повременить, дать ему еще минуту полюбоваться ею. Прекрасный цвет глины – она как бы светилась изнутри. Прошел месяц, другой, третий… И я сам стал восхищаться своею работой! Я каждый раз не сразу мог приступить к работе, я обходил ее несколько раз, я восхищался ею и собой… Пока какая-нибудь недоработанная деталь вынуждала меня дотронуться до нее, и тогда я опять несколько часов подряд работал над нею! О, прекрасная моя Муза!.. Да только эта моя Муза в глине не похожа на мою жену Нину. Хотя соблюдены все основные пропорции, портретное сходство… Я ее лепил более изящной, более трепетной, более грациозной… Думал, пусть сначала появится Муза, а потом я кое-где добавлю глины, кое-что упрощу – и получится Нина. Время шло, я все так же любовался скульптурой, я все так же трепетно дорабатывал все детали… И вдруг я понял, что не смогу править свою Музу. Я брал в руки глину и подолгу стоял у скульптуры… И мне было жалко менять в ней что-то. Я не мог в ней ничего изменить. И я клал обратно разогретую своими руками глину назад в большой холодный ком. Я каждый день откладывал на завтра править Музу. Надо было на что-то решаться. Нина стояла передо мной с кулаками, а я лепил грациозно расставленные пальчики, которые вот только что играли на флейте у моря, под шум легких волн, бьющихся о гладкие морские камушки… Нина просто стояла у моря, а моя Муза уже отрывалась от земли, чтобы бежать по волнам. Нина опиралась на швабру, а моя Муза как бы взмахивала крылами… На выставку все пришли с женами, Музами, как и договаривались. Жены стояли рядом со своими скульптурами и угощали всех своими вином и закуской. Ах, как хорошо было: все смеялись, шутили, в этот день все еще раз перезнакомились со старыми и новыми женами своих друзей, все делали друг другу комплименты, пили вино и не пьянели… А я Нину на выставку не взял. Но возле моей Музы стояла толпа народу, и все пили вино, налитое другими музами. И я стал победителем. И мою скульптуру «У моря» потом всегда просили привозить на все выставки.
– Очень интересная история. Я видел только на картинке эту скульптуру. Выпьем!
Все выпили.
– Нет. Интересная история только начинается. О прошедшей выставке Нине рассказали по телефону в тот же день со всеми деталями. Рассказчики смеялись и плакали, поздравляли ее и издевались над ней. Ей желали быть терпеливой и бежать от меня сразу и далеко! Она плакала, ругалась со мной. Ругала меня за то, что мы не пара!.. Что ей все давно говорили: «Он тебе не пара! Деревенская девчонка и избалованный прессой и наградами скульптор. Ха-ха»! А потом она пошла в выставочный зал и просидела там всю ночь возле своей скульптуры. Утром уже бежала по спортивной тропе… Днем записалась в гимнастический зал к старой, очень строгой, но когда-то известной балерине Большого театра на индивидуальные занятия. Превратила спальню в спортзал. И через год она стояла рядом с «Музой», и два моих друга, скульптора-собутыльника, не смогли найти между ними никаких различий.
После долгой паузы попугай первым начал шуметь. И все сразу заговорили: «И вы в нее влюбились по-настоящему?! Ха-ха-ха! Лучшего вина за настоящую любовь! – и Роман стал откупоривать высокую бутылку вина и разливать вино в чаши. – За любовь! За настоящую любовь»! Аркадий Владимирович всех успокоил и усадил на свои места. И все выпили вина.
– А через два года я посадил ее у окна и начал лепить… С Вольтером в одной руке и с маленьким полевым цветком в другой руке, а на круглом, маленьком столе перед ней лежали три томика: Сократ, Платон и Аристотель. До этого я несколько раз начинал лепить Сократа в полный рост, но все время откладывал на потом – он постепенно становился похожим на меня. Я боялся начать разгадывать эту тайну и разгадать ее… Я почему-то этого тогда боялся. Да разве может кто-то разгадать все тайны жизни на земле или даже одну тайну?! А я ведь никогда ничего не боялся. Она с огромным интересом позировала мне и смотрела, какой красивой она получается. Она думала, что я ей каждый раз даю в руки первую попавшуюся книгу… Не книга главное, а она: красивая, изящная, жизнерадостная, умный взгляд – чуть-чуть над всеми и куда-то вдаль. Сократ, Платон и Аристотель были на греческом языке и своими корешками обращены были к зрителю, и на них лежал чистый лист бумаги с цветком и карандашом. Она себе нравилась. Она себе очень нравилась…
Читать дальше