Сергей Устименко - Так было. Нестандартные сюжеты

Куда ты поступаешь, чудак, в МВТУ?

Ты сам того не знаешь, что будешь жить в аду.

Ведь в мире обстановка давно накалена,

В ракетных установках нуждается страна!

Взрыватели – мозги снарядов

Вот так я попал на ракетно-артиллеристский полигон. Должность моя называлась «инженер-испытатель». Звучало солидно. Еще более убедительно звучала на испытаниях моя роль – «руководитель испытаний». И это был не пустой звук. Представьте себе, проводятся испытания новых боеприпасов. В них принимают участие те конструкторы, кто их разрабатывает, специалисты полигона: артмастера, наводчики орудий, прибористы, кино-, фотооператоры, полевые мастера, метеорологи, телефонисты и т.д. Все эти люди во время работы временно подчинялись руководителю испытаний (сокращенно РИ). Подчинялись безоговорочно. На решения РИ не могли повлиять никакие начальники.

Единственные люди, которым РИ сами должны беспрекословно подчиняться (как в авиации), это диспетчеры. Они видели всю картину испытаний, и от них зависела безопасность и сама жизнь работников полигона. «Устименко! Остановите работу на 20 минут, на трассу на дистанцию 1200 выходят полевики!» Все, это приказ, люди на трассе! Испытания прекращаю. Сидим, ждем разрешения продолжать стрельбу. Проходит 20 минут, полчаса, диспетчер молчит. Я звоню сам: «Владимир Яковлевич! Что там полевики, заблудились? Обед скоро, всех придется отпустить, а у меня снаряды в термостате остывают!» Диспетчер: «Продолжай, Сергей! Не успел еще тебе позвонить! Всех ведь пришлось останавливать».

Особое положение занимали почти всегда присутствующие на испытаниях представители военной приемки, как правило, офицеры. Ведь именно для них, для армии, мы и работали. Если РИ отвечал за всю организацию испытаний, то задача военпредов – контролировать соблюдение технологического процесса при испытаниях. От руководителя испытаний и от военпредов напрямую зависели безопасность наших военных, которые будут потом стрелять, и эффективность убийства тех врагов, по кому будут стрелять. Вот такая диалектика. Ответственность у руководителя испытаний была колоссальная, а зарплата издевательски мизерная, кстати, у военпредов в разы больше. Как говорили, нет такого испытателя, который не хотел бы стать военпредом.

Военпредов можно условно разделить на три категории. Первая – «придирасты», они всегда и во всем видели злой умысел и РИ, и других работников. Им казалось, что их всегда хотят обмануть. Они проверяли каждую бумажку, паспорта, допуски, дневники и т.д., часто не понимая суть и цель испытаний. Про них даже была загадка: «Чем отличается петух от военпреда? Петух в куче навоза может найти зерно, а военпред – наоборот». Да ищите, пожалуйста, если вам так хочется, у меня не найдете!

Вторые – это военпреды, которые хорошо понимали всю логику испытаний, не придирались по мелочам, а наоборот, помогали РИ дельными советами. С ними работать было приятно, и не грех было налить им после испытаний в боксах при температуре – 60 С 0фляжечку сэкономленного спирта.

Третьи – раздолбаи в хорошем смысле этого слова. Они знали, что РИ – грамотный, ответственный, не хуже военпреда всё понимает. «Сергей! Ты работай, а мне надо тут в охототдел к егерям заглянуть, я после обеда к тебе зайду подписать результаты испытаний». Да, конечно, иди! Я знал свое дело и находил общий язык со всеми.

Но сейчас я хочу сказать, что моя работа в качестве испытателя была, творческой, через год мне стали поручать специфические испытания, все-таки я был профессиональным специалистом по взрывателям, окончившим к тому же знаменитую Бауманку.

Через два года я уже считался вполне профессиональным испытателем. Через три года у меня были уже несколько внедренных рационализаторских предложений и заявка на изобретение, я проводил сложнейшие испытания радиовзрывателей и гиперзвуковых активно-реактивных снарядов. Я уже профессионально перерос многих своих коллег и даже поступил в заочную аспирантуру на свою выпускную кафедру. Все-таки в Бауманке нас неплохо учили.

Полигон, или НИИ «Геодезия», представлял собой сложную систему. Он занимал громадную территорию, испытательная трасса заканчивалась где-то во Владимирской области. Здесь находился ряд специализированных комплексов для стендовых испытаний ракетных двигателей, аэродинамических испытаний, испытаний артиллеристских снарядов и мин всех калибров, ракет и реактивных снарядов и многое другое. В каждом комплексе были свои испытательные площадки. У нас в отделении они имели мощные защитные кирпичные сооружения – рубки, расположенные в торце трассы. Перед ними размещались орудия при проведении испытаний. Эти рубок было, кажется, шесть, в каждой из которых могли одновременно проводиться несколько испытаний. Рубки образовывали так называемую батарею. Кроме того, были выносные испытательные площадки, расположенные впереди фронта батареи. Там были временные стальные укрытия. Я рассказываю об этом для того, чтобы было понятно происшедшее событие.