Екатерина Юша - Качорра. Сохрани мою тайну

Как только мы отъехали, я с облегчением вернулась в нормальное положение.

Мы уже подъезжали к району, где находилась больница, как вдруг краем глаза на открытой террасе кафе я увидела Хермана. Моего Хермана! Он сидел за маленьким круглым столиком и читал газету. Бедный мой! Наверняка переживает. И только я подумала об этом, как увидела около его столика какую-то девушку. Херман совсем не по-дружески обнял её за талию и предложил сесть. Да как он?!

– Мы уже приехали. Вы выходите? – услышала я голос Берны.

– Можно мне остаться в машине?

– Но, Роза, пожалуйста, пойдём со мной, – жалобно попросил Лео, и я сдалась.

В конце концов, попробую из больницы позвонить отцу.

Заприметив телефон около входа, я нащупала в кармане монеты и пошла звонить – сразу, как только Берна и Лео зашли в кабинет к врачу.

Трубку никто не взял, и я не расстроилась. Я очень хотела услышать голос отца, но что ему сказать – я не знала. Вдруг его телефон прослушивают или он станет упрашивать вернуться? Я бы не вынесла этого. Уж лучше схожу к нему вечером, чтобы хоть одним глазком увидеть его.

Когда мы вернулись домой, нас с порога встретили крики Бруно и Хосефины. Неизвестно, что на этот раз они не поделили, но кричали эти двое из моей комнаты. И я, как всегда вовремя, вспомнила, что утром оставила на кровати дневник.

Промчавшись мимо Веры, я прямой наводкой ринулась к себе в комнату. Рассерженный Бруно за что-то отчитывал Хосефину и размахивал моим дневником, как дирижёр перед оркестром. Они не прервали спор даже при моем появлении.

– Что случилось? – спросила я, пытаясь забрать у Бруно свой дневник.

– Бруно обвиняет меня в том, что я украла часы бабушки. Но как я могу украсть то, что по праву предлежит и мне? Согласись, Роза! – психовала Хосефина.

– Наверное, да, – подтвердила я. – А ты и вправду взяла их? – мягко спросила я девочку, пытаясь тем самым снизить накал страстей.

– Да, я же сказала: взяла! Но Бруно не дал мне денег на косметику! И что мне оставалось делать? Идти самой воровать или что-то продать, – скрестила руки на груди Хосефина.

– Бабушкины часы – это семейная ценность, понимаешь: се-мей-ная! Значит, не только твоя, но и принадлежит всем нам, – не мог успокоиться Бруно. – Ну как же ты не поймёшь элементарных вещей?! Ты же могла взять и продать что-то попроще?! – кричал Бруно.

– Нет, не могла! – фыркнула рассерженно Хосефина. – В следующий раз… В следующий раз возьму и продам… свою честь! – победно выкрикнула она, довольная своей остротой.

– Хосефина! – вмешалась я. – Выбирай выражения!

– Что, Роза? Ты не готова слушать такое? Слишком стара для всего этого?! Да?!

– Прекрати, Хосе! – попыталась я её обнять, дрожавшую от возмущения и обиды, но Хосефина лишь ещё больше психанула и выбежала из комнаты.

– Что вы здесь делаете? – спросил Бруно, наконец-то обратив на меня внимание.

– Я хочу забрать свой дневник, – объяснила я, и Бруно понял, что выглядит глупо, ведь он находится не в своей, а в моей комнате.

– Простите, я прочитал всего пару строк, честно, – смутился он, подавая мне дневник. – Расскажите, что стало с вашими родными? Почему вы не вместе?

– Я не могу рассказать вам, извините, – ответила я. – Мне надо переодеться после больницы. Идите лучше узнайте, как дела у вашего брата.

– Простите, Роза. Вот, я принёс вам чек.

– Чек?

– Да, у меня совсем нет наличных. Хотя… – Он порылся в карманах и нашёл триста евро. – Вот, держите на карманные расходы.

– Спасибо, Бруно.

И когда я, переодевшись, спустилась вниз, Вера попросила меня помочь ей на кухне.

– Отнеси хлеб на стол, Качорра, – попросила она, и моё сердце упало вниз, в бездну, от такой неожиданности и страха и там замерло. Так меня называет отец.

– Что ты сказала? – сделала я вид, что не расслышала.

– Я сказала: Качорра, отнеси хлеб на стол. Тебя ведь так зовут, правда? – спросила Вера, глядя мне прямо в глаза своими красивыми очами и просвечивая меня насквозь, как рентгеном.

– Н-н-но… откуда ты?.. – заикаясь, спросила я.

– Прочитала сегодня в газете, – пояснила Вера. – Ты Алекса Стоун, сбежавшая преступница, которую обвиняют в убийстве нотариуса. У тебя три минуты, чтобы убедить меня не вызывать полицию!

– Я не убивала его, Вера, поверь мне, это ошибка!

– Неубедительно. У тебя две минуты.

От волнения у меня задрожал голос, но я постаралась как можно скорее взять себя в руки и рассказала Вере, что меня кто-то подставил и я должна выяснить кто. Я объяснила, что пришла в ту ночь к нотариусу, чтобы договориться с ним, но нашла его убитым. Вызвала полицию, но те и слушать ничего не стали – увезли меня с места преступления и кинули за решётку.