Александр Беляков - Резервация блаженных

– Я тут читал его рассказ, ― пытался высказать свое мнение полный человек в дорогом костюме. Когда он говорил, щеки его раздувались от самодовольства, ― по-моему, этот рассказ назывался «Голос совести». И мне очень понравилось, как Сергей Васильевич описал состояние писателя, которого не понимают и даже не пытаются понять издатели. Рассказ этот получился очень жизненным и сильным.

«И это говоришь, ты, Гришин? ― возмутился призрак писателя, ― это говоришь ты, который критиковал мои произведения больше всех остальных? Я подготовил рассказы к печати, а ты сделал так, чтобы этот сборник никогда не вышел. Как жаль, что я не могу ударить тебя по твоей жирной морде! Ты никогда не слышал голоса своей совести, потому что у тебя ее никогда не было».

Многие выступали перед могилой писателя с красивыми речами, благодарили его за талант и самоотверженный труд. Но именно они, при жизни, не давали этому таланту развиваться. Последней выступала редактор крупного издательства, которая рассмеялась ему в лицо, когда он принес ей свою рукопись.

«Ты никогда не будешь печататься», ― сказала она тогда. Он не забыл ее красивое злое лицо и злорадство, которое было в ее глазах.

– Сергей Васильевич был талантливым писателем, стремившимся к литературным вершинам и не рассчитавшим своих сил. Но именно на таких людях держится литература. Это ее фундамент. Без таких людей, как Сергей Васильевич, не было бы ни Пушкиных, ни Тургеневых, ни Гоголей.

«Лучше бы не было тебя, ехидна, ― подумал призрак писателя и подошел поближе к своей могиле, чтобы слышать каждое слово этой лживой женщины.

– К сожалению, не все писатели добираются до вершины и всеобщего признания, ― проговорила она, ― но это и не всем нужно. Главное ― это творить и чувствовать себя причастным к большому великому делу, которым является литература.

«Попробовала бы ты творить в однокомнатной хрущевке с малыми детьми и женой», ― возмутился призрак писателя и пожалел, что не обладает голосом, чтобы выразить охватившие его чувства. Он теперь представлял собой полупрозрачную субстанцию, которую никто не видел и не замечал.

– Эльвира Владимировна, ― неожиданно обратился к ней Алексей Степанович, ― а не вы ли, прочитав рукопись Сергея Васильевича, отбросили ее в сторону и сказали: «Какая чепуха?»

Эльвира Владимировна низко опустила голову и еле слышно проговорила:

– Сказала.

– Но за ваши ошибки расплатился Сергей, ― добавил Алексей Степанович, ― и как вы вообще могли прийти к нему на могилу? Скажите, вы торжествуете, вы довольны таким исходом?

– Я виновата, ― сказала еще раз Эльвира Владимировна, глотая слезы, ― но кто без греха, пусть первый кинет в меня камень.

– Вы убили его, Эльвира Владимировна, ― сказал Алексей Степанович громко, ― убийца всегда приходит на могилу своей жертвы. Не правда ли?

Призрак писателя попытался рассмеяться, но у него ничего не вышло.

– Вы убивали его каждый раз, когда он приходил к вам с новой рукописью, ― продолжал наступать Алексей Степанович.

– Да, убивала, ― проговорила она каким-то чужим надтреснутым голосом и вытерла ладонью слезы, ― потому что бездарностью он был, ваш Сергей Васильевич. Редкой бездарностью. Зачем он все эти годы писал? Я не знаю. И говорю вам откровенно: он тратил свое время зря!

После ее слов все, находившиеся у могилы писателя люди, растерянно оцепенели, и даже Алексей Степанович не нашелся, что ответить. Но эта перепалка заинтересовала призрак писателя, и он приблизился к Эльвире, окатив ее волной холода и замогильного ужаса. Эльвира Владимировна, поправив шарф, быстро пошла к выходу.

– Ушла наконец-то, стерва, ― произнес Алексей Степанович с облегчением, ― и чего приходила-то, на могиле напоследок сплясать?

Вскоре люди начали расходиться. Призрак писателя присел на могильный холмик и задумался.

«А может, права она была, Эльвира-то? Может, я и правда зря прожил свою жизнь?» ― подумал он и осмотрелся вокруг. По всему пространству кладбища он увидел множество тоскующих душ, которые вздыхали и пели свои заунывные песни. И насколько хватало глаз, призрак писателя видел кресты и могилы, уходящие за горизонт. «Так, что же такое ― смысл жизни? ― задумался он. ― В смерти он таится или в жизни? Или, может быть, все это этапы какого-то очень большого пути?» У его могилы пьяница пил водку. А у соседней ― голуби клевали кем-то раскрошенный хлеб. Вороны прыгали у куска протухшего мяса, пытаясь оторвать от него свою долю и унести в небеса. Ночь незаметно опустилась над кладбищем, посеребрив его лунным загадочным светом. А у каждой из могил сидел призрак и думал о смысле жизни.