Елена Касаткина - Кукольный домик. Следствие ведёт Рязанцева. Детектив

– Да кто его знает. На помойке нашел.

– Почему вы решили, что на помойке?

– Так он сам и талдычит про помойку!

– Не талдычил я про помойку, не верьте ему! – мужчина двинулся к Рязанцевой.

«Хватит с меня на сегодня благотворительности». Лена отвернулась и направилась к выходу.

– Постойте, не уходите, – заверещал мужчина и бросился за ней. – У меня горе. У меня ребенок погиб. Она его убила.

Что-то в голосе мужчины заставило Рязанцеву остановиться.

– Кто? – Лена повернулась и посмотрела в синие глаза алкаша. На длинных ресницах трогательно висели капельки слез.

– Жена моя. Регина.

«Бред! Зачем я его слушаю», – разум подталкивал к выходу.

– Вот… Здесь… Она сама написала…

Мужчина протянул тетрадь. «Руки не трясутся» – зафиксировал мозг. – «Нет, не алкаш».

Лена взяла тетрадь. На обложке красивым немного детским почерком было выведено «Дневник Мамойко Регины». Хвостик последней буквы переходил в сердечко.

Надо же! Кто-то еще ведет дневники. Прошлый век какой-то!

– Регина Мамойко ваша жена?

– Да. Я Мамойко Василий, а она соответственно…

– Мамойко?! Тьфу ты! А я думал он мне про помойку… – хохотнул Пустовойтин, но получив в ответ укоризненный взгляд Рязанцевой, примолк и поплелся к себе в дежурку.

Лена посмотрела на часы. Матч начнется через 20 минут.

– Хорошо, пройдемте ко мне в кабинет.

«Этот тупой прибор пищит каждые полчаса и сводит меня с ума. Не могу больше. Я хочу спать. Меня вымотали бессонные ночи. Сначала она болела и кричала ночами, а теперь этот писк, от которого она просыпается, и мне приходится вставать. Надо отключить этот дурацкий агрегат».

– Тут про какой-то прибор. Что это?

– Это такое одеяло, в нем установлены сенсорные датчики, которые реагируют, если ребенок перестает дышать.

– Да? Никогда о таком не слышала.

– Это новая разработка, нам посоветовал врач.

– Но зачем?

– Понимаете, у нас до этого уже умерло два ребенка… в младенчестве и все из-за СВДС.

– Это какое-то заболевание?

– Нет… да… я не знаю. И никто не знает.

Лена открыла Интернет и набрала незнакомую аббревиатуру.

«Синдром внезапной детской смерти – внезапная смерть от остановки дыхания ребенка до года, без предшествующих признаков». Она даже не слышала о таком. Впрочем, откуда, у нее ведь нет детей. И никогда не будет.

Ее охватил озноб. Внизу живота заныло.

– И что случилось с третьим ребенком?

– Врач на этот раз предложил нам подстраховаться и купить специальное одеяло с датчиками, это какая-то экспериментальная научная разработка.

– И вы купили?

– Да.

– Но, как я поняла из ваших слов, третий ребенок тоже умер.

– Да

– И тоже от СВДС?

– Я так думал, но…

– Подождите, давайте по порядку. Вы приобрели одеяло и им воспользовались, но ребенок все равно умер?

– Да.

– То есть прибор оказался не эффективным?

– Нет, он был эффективным, даже чересчур, пищал все время… это тяжело было вынести, я специально взял отпуск без содержания на три месяца, чтоб помогать жене… но отпуск кончился, я вышел на работу, и она вся извелась… и мы решили отключить одеяло, а потом…

– Потом случился СВДС?

– Да, все так и подумали, что снова СВДС…

– Что значит подумали? Разве вскрытия не было?

– Нет… Да… Я точно не знаю. Так сказал врач.

Лена посмотрела на часы. Матч уже начался.

– Вскрытие должно было быть. Обязательно. Не могло не быть. Раз диагноз поставили. Конечно третья смерть от одного и того же заболевания вызывает подозрение, но возможно этому есть объяснение. Возможно генетическая предрасположенность или еще что-то в этом роде. Я не специалист в медицине, но по нашей части оснований для обвинения вашей жены в смерти детей я не вижу. Извините, мне пора идти.

– А как же это? – Мамойко ткнул в дневник.

– Но там нет никаких признаний. То, о чем пишет ваша жена, говорит лишь, что у нее нервный срыв, что она устала, такое случается с женщинами в это период… Наверное.

– Там дальше, вы не дочитали, – Мамойко встал, обошел стол, наклонился и перелистнул страницу. – Вот. Тут. Это написано на следующий день после смерти Сонечки.

Лена мельком глянула в листок, куда тыкал Мамойко. Пробежала глазами: «Все, что я хотела, это чтобы она заткнулась. И это произошло».

От него отвратительно несло перегаром и потом. В пазухах подмышек обозначились темные круги. Рязанцева сто раз уже пожалела, что пригласила этого человека в кабинет и потратила на него уйму времени. А теперь не выпроводишь.