Елена Касаткина - Кукольный домик. Следствие ведёт Рязанцева. Детектив

К липко-сладкому запаху комнаты подмешалась гарь жженых свечей, и Андрейку затошнило. Он оглянулся на дверь, но в этот момент вплотную к нему подошла та самая женщина, что завывала на непонятном языке священные писания, и протянула небольшую медную тарелку, на которой лежали два серых металлических колечка.

– Надень ей, – не терпящим возражения голосом скомандовала тетка.

Андрейка взял одной рукой кольцо, другой холодную руку Снежаны и вдел ее пальчик в отверстие.

– Это… – тетка кивнула на оставшееся кольцо, – надень себе.

Андрейка открыл рот для возражения, но тетя Ксана, прижавшись к нему, прошептала прямо в ухо:

– Надень, она так тебя любила.

Кто-то сбоку протянул ему большое венгерское яблоко, и Андрей послушно надел кольцо. Не из-за яблока, просто очень хотелось, чтоб его отпустили.

– Теперь это твоя невеста, – прогундосила начетчица. – Поцелуй ее.

Андрейка испугано посмотрел на нарисованный красной помадой рот Снежаны. Он никогда еще не целовался. Но в тайне давно мечтал об этом. Мечтал, но в мечтах все было не так.

Красиво очерченные пухлые губки не отталкивали. Манили.

– Целуй, – раздалось сбоку. Мать Снежаны всхлипнула.

– Целуй, – в унисон звучало со всех сторон.

– Целуй, целуй, – как заклинание повторяло хмурое сборище.

Андрейка наклонился и прижался к холодным губам девочки.

День так себе. Осень. Похолодало, слава Богу. Если 20 градусов можно назвать похолоданием. А вот можно. Можно, когда почти три месяца стояла жара за сорок. Пережили, и этому надо радоваться, но что-то не радуется. И вообще состояние такое… даже и не придумаешь, как назвать. Растерянности, что ли?

Завтра наконец-то выходит Орешкин. После длительной реабилитации. Это тоже должно радовать. Ведь ей ужасно надоело начальствовать. Пусть Орешкин командует. Не ее это. Ее – собирать данные, анализировать, расследовать.

Хотя и это все ерунда. Не это томит душу, совсем не это.

Утром по дороге на работу она купила у нищенки букет ромашек. Странный поступок, не свойственный ей. Вообще-то милостыню она не подает. Не потому что жадничает. Просто знает, что за этим стоит мафия, что весь город поделен на участки, и за каждым нищим закреплена своя территория, покуситься на которую действительно нуждающийся в помощи человек не может. Такого пристроившегося тут же подхватят под белы рученьки и в лучшем случае изобьют, в худшем заберут в нищенское рабство.

Выйдя из метро, она направилась привычным путем, не оглядываясь по сторонам, но периферийное зрение зафиксировало что-то выбивающееся из ряда обычного. Вот она – профессиональная выучка, ты еще не на работе, а мозг уже там. В голове тут же щелкнуло – никакой нищенки раньше здесь не было, и это заставило оглянуться. Немолодая женщина в мешковатом платье опиралась на костыли, в одной руке она держала поникшие ромашки.

– Купите, – женщина протянула букетик и слегка покачнулась на костыле. – За двести рублей.

Вот. Это и было странным. Нищие ничего не продают, они только просят. Порой очень настырно. Эта же стояла с виноватым видом, готовая, казалось, уступить и за рубль несчастный букетик.

– Дорого? Возьмите, хоть за сто.

И не слова о том, что на хлеб не хватает или на операцию, или что-то в этом роде, чем обычно достают попрошайки.

Лена открыла сумочку, вынула кошелек и протянула 500 рублей.

– У меня нет сдачи, – женщина испуганно посмотрела на Рязанцеву.

– Не надо. Не надо сдачи. – Лена взяла букет и сунула в трясущуюся руку нищенки пятисотку.

– Я отдам, завтра… здесь… – женщина говорила торопливо, опасаясь, что не успеет заверить в своей честности благодетельницу.

– Не надо. – Лене отчего-то стало стыдно. Как будто, отказываясь от сдачи, она тем самым унижала достоинство бедной женщины. И она быстро добавила: – Лучше цветочками. В другой раз.

– Я завтра принесу вам розы, – обрадовалась женщина. – Мне соседка отдает те, что у нее не купили накануне. Она на рынке торгует. Я у нее выпрашиваю, что осталось. Она, конечно, те, что похуже дает, но я попрошу для вас.

Стало совсем плохо. Не зная, как выкрутиться, Лена кивнула, пробормотала еле слышное «спасибо» и быстро ретировалась.

Начавшийся не совсем приятно день имел продолжение в виде повстречавшегося на пути судмедэксперта Волкова. Проскочить незаметно в кабинет не удалось.

– Какой шикарный букет, Рязанцева! – расшаркался Волков, сложившись и разложившись циркулем в реверансе. – Сергеев одарил или тайный поклонник?