Ар Елав - Если бы все так к работе относились, давно бы уже коммунизм построили. Монологи

После Сталина Хрущев всю страну закукурузил, «подарил товарищам неграм всесоюзную здравницу Крым» 2 2 «Предлагаю отдать товарищам неграм всесоюзную здравницу Крым» – фраза Артиста из фильма Леонида Гайдая «На Дерибасовской хорошая погода, или на Брайтон-Бич опять идут дожди». , пустил под нож линкоры, стратегические бомбардировщики и изрядно потрепал армию. Зато здорово напугал американцев, отправив на Кубу ядерное оружие. Да еще после переворота в Венгрии группу войск усилил. Геополитикой же занимался.

Брежнев Пражскую весну отменил и в Афганистан полез. Еще одно союзное государство создать решил.

Андропов и Черненко, правда, отличиться не успели – времени не хватило…

А уж когда генсек КПСС себя Президентом СССР объявил, здесь история империи и закончилась. Начал с того, что войну виноградникам объявил. Все виноградники победил. И разрядку в международных отношениях устроил. Сначала войска из Афганистана вывел. Наши парни неизвестно за какую идею гибнуть перестали.

Но он и из Германии их вывел. Из Польши, Венгрии и Чехословакии. Из гарнизонов с полностью автономным обеспечением в голые степи, да в тайгу. И хоть «западные друзья» предлагали деньги, чтобы базы построить, но ГМС и тут для своих финансовых благодетелей постарался: сэкономил им средства. «Мы, мол, гордые. У нас офицеры с семьями могут и в палатках пожить, но помощь чью-то брать не будем». А ведь это компенсация была бы за все брошенное, да разворованное. При выводе сколько добра можно было налево загнать? И загнали…

Так он армию загнал, что офицеры на гражданку стали уходить в поисках средств к существованию. А гражданки-то сами еле-еле концы с концами сводили. За развал Советской Армии он Нобеля получил, как лучший миротворец. И НАТе путь на Восток открыл.

Потом Ельцин Горбачева подсидел. Пока тот на даче отдыхал, позвал ЕБН в Беловежскую Пущу Шушкевича и Кравчука, да под хорошую закуску предложил Советский Союз похоронить. А те и рады стараться – сами давно об этом думали, только предложить стеснялись.

И ведь получилось у него то, чего не смогли сделать Наполеоны, да Гитлеры всех мастей: затрещало, зашаталось государство и стали от него отпочковываться независимые теперь республики со своими президентами. А Боря только Белый дом из танков расстреливал, на ложках играл, да суверенитеты раздавал бывшим автономным республикам, краям и областям: «берите, сколько унести сможете».

А сколько президентов наплодил: что ни автономия – то президент! Все Поволжье в президентах оказалось, весь Кавказ. Очень плодовитый товарищ оказался.

С Кавказом вот только неувязочка вышла: люди там чересчур гордые живут, с гонором. Поволжские-то президенты согласились, что Голова – в Москве, а вот Дудаев ни в какую. Ельцин ему слово, тот в ответ – два. ЕБН кулаком грозит, а Дудаев затвор передергивает.

Отношения так накалились, что Грачев на помощь пришел. Пообещал он своему закадычному другу Ельцину непослушного Дудаева шапками закидать. Да так криво у него это вышло. Вместе с шапками головы полетели. Солдатские. Тех новобранцев, которых безо всякой подготовки в бой бросили и которые к дудаевцам в плен попали. Вот их головы на позиции федералов и полетели… Такое осиное гнездо разворошили, что, почитай уже 10 лет не может утихнуть.

Устал куролесить Ельцин. Здоровье не то стало. А как оно будет то, если он «… всю ночь Указы подписывает…»? Да так, что результат налицо. Вернее – на лице. Кто же еще додумается с трибуны «… вот такие вот загогулины, понимаешь…» рисовать? Ушел ЕБН на пенсию. Хотя, лучше бы и вообще не приходил…

А дальше уже сверхновая история начинается…

О, Париж! Столица Франции. Красавец город, раскинувшийся на берегах Сены. Монмартр, Елисейские поля, Эйфелева башня. Грассирующая речь, песни Мирей Матье, Шарля Азнавура и Джо Дассена…

Это было в середине семидесятых. Отец уже год находился в командировке. Мы с мамой ехали в поезде и мне уже, наверное, порядком надоела дорога, потому, что я начал хулиганить. Мама сдерживала мои хулиганские порывы, чтобы я не выходил за рамки приличий.

Наконец, я спросил: когда же мы приедем домой? Простой вопрос, но для женщины, что находилась по соседству, эта фраза оказалась громом среди ясного неба.

Потому, что вопрос я задал так:

– Когда мы уже приедем в Париж?

Эта женщина была в шоке. Она смотрела на нас глазами, полными восторга и, наконец, произнесла: