Игорь Веселов - А где-то есть жизнь под № 2

-– «–

Совсем невзрачное и запущенное строение, являющееся районной психбольницей. Сюда помещена пациентка, которую привезли вчера с ближайшего железнодорожного полустанка.

Как констатировали врачи – состояние ее крайне тяжелое. Тут целый «букет» симптомов: от признаков маниакально-депрессивного психоза до возможной шизофрении и деменции. Плюсом – серьезная форма амнезии, поскольку совершенно ничего о себе не знает.

– При всем том у данной женщины ни одного личного документа не обнаружено. Лишь кошелек с незначительной суммой денег, единый проездной билет из достаточно далекого отсюда населенного пункта и брелок с инициалами некоего Корнилова Д.Т. Косметичка с бабскими приблудами тоже малоинформативна. Мобильник при ней отсутствовал. Эта безадресная загадочность в отношении к вновь прибывшей вряд ли смутила медиков – мало ли теперь таких по белому свету мается.

А сейчас она лежит в затрапезной палате, где еще обретаются четверо. Безучастно смотрит в потолок, не обращая внимания на больничную суету вокруг. И все мысли ее в диком напряге – память женщины ни на «йоту» не продуцирует собственное прошлое. Трудно передать весь тот ворох смятения и растерянности, которые происходят в сознании несчастной. Но приходится как-то мириться с данностью, и человек начинает потихоньку привыкать к этому ужасу. Такова, похоже, совсем несуразная очевидность.

Назначенный лечащий врач, явно недавний выпускник института, каждый день беседует с ней. Ведь помимо прописанных таблеток и инъекций, он, вдобавок (пока ему все в новинку), пытается понять для себя – что могло случиться с этой миловидной дамой, в результате чего ею была полностью потеряна память. Но за целую неделю ряд терапевтических усилий почти не помог. Возможно несколько улучшилось общее физическое состояние, а вот с персональной идентификацией пациентки практически ничего так и не продвинулось, поскольку все наводящие вопросы, задаваемые ей, наталкивались на «стену» нескрываемого раздражения, почти истеричного. А касаемо того самого Корнилова, чья фамилия указана на брелоке, тоже, как и детали ее личной биографии, прежде всего хотя бы свое имя, совсем ничего не выяснено.

Долгими бессонными ночами она все ворочается на кровати, противно скрипя панцирной сеткой в тишине палаты. Будто и дня не хватает, чтобы оценить глубину собственных проблем. И женщине остается только надеяться и уповать на Бога – мол, может с течением времени Господь и обратит на нее внимание. Ведь еще помнятся молитвы. Да и навыки чтения, письма и прочего жизненно-бытового ею совершенно не утрачены. И это добавляло некоторого оптимизма пациентке психушки. Но в остальном ее мозг пребывал в состоянии «чистого листа бумаги» – лишь хорошо сохранена определенная метафизичность мышления, не более.

Прошло дней десять, как здесь появилась эта безымянная дама. Конечно, больница сразу обратилась в местную полицию с заявлением, что у них с такой-то даты находится человек без документов и в полной амнезии. Но у людей в погонах в итоге совершенно никаких результатов о личности данного персонажа. Да и кому здесь выяснять подобные факты, когда никто особо не заинтересован в каких-то малейших усилиях по розыску родственников или хотя бы знакомых.

В общем, эта неприкаянная особа пока находится в статусе бомжа, и у кого-то, возможно, вызывает неподдельное чувство жалости.

Но вот по истечении почти месяца стационарного лечения в дверях приемного покоя нарисовался субъект мужского пола с портфелем, представившись неким Корниловым Дмитрием Терентьевичем. Он, оказывается, желает навестить некую Анну Заболотную, которая, якобы, по его мнению находится тут. Кто-то из персонала, догадавшись, что речь идет именно о той самой не помнящей о себе ничего, вмиг доложил о нем главврачу. А этот пожилой дядька, много повидавший на своем профессиональном веку, не сильно удивился неожиданному посетителю – значит женщине возможно повезло найти ниточку к своему прошлому, и ее исцеление вполне может состояться.

И тогда первое лицо данного медучреждения спешит навстречу назвавшемуся Корниловым. Диагональ вестибюля шагами мерил мужик лет

эдак к пятидесяти, в котором легко усматривался внешний лоск. Вот они сдержанно здороваются и проходят в кабинет главного. Там гостю любезно предлагается кофе. Хозяин не торопится перейти к расспросам. Впрочем, и сидящий напротив тоже, почему-то, держит паузу, рассматривая нехитрую обстановку помещения.