Игорь Веселов - А где-то есть жизнь под № 2

Там в смирительной рубашке на полу лежит бедный Марк Самуилович, который с закрытыми глазами издавал нечленораздельные страдательные звуки. Не обращая внимания на старика, находящегося сейчас в некоем полуобморочном состоянии, этот самый Дмитрий прерывает свое несколько торжественное молчание:

– А теперь, уважаемая Анна Юрьевна, я приступаю к вопросам.

– Но это, надеюсь, не является допросом? – вдруг начинает противиться женщина такому тону, не сводя взгляда с укутанного в успокоительную спецодежду тела.

– Не стоит беспокоиться, давай-ка лучше присядем, – и указывает на диван.

– Может в первую очередь надо помочь человеку? – говорит она, продолжая стоять.

– Хорошо, но как-нибудь потом. И только после нашего с тобой разговора, – последовал холодный ответ того, чей тембр голоса продолжал оставаться ей знакомым. Но пока никаких расспросов по этому поводу от нее не будет.

И вот они усаживаются рядом, а тот, кто у них в ногах, наконец-то притих – словно приготовился подслушивать, притворившись спящим. Причем, до сих пор на всем втором этаже царит полное безмолвие, а из коридора тянет невыветриваемым запахом чего-то прокисшего от больничной столовки.

– Скажи, пожалуйста. Тебе жалко этого старикана?– и указывает на Марка Самуиловича.

– Несомненно, а что все-таки с ним? Да и куда народ пропал? – в свою очередь спросила Заболотная, постепенно начиная понимать всю неестественность происходящего вокруг. Правда это осознание еще какое-то размытое, нечеткое, будто граница между реальностью и себе придуманным, чуть приблизившись, снова удаляется.

И тогда вместо ответа Дмитрий Терентьевич выуживает из коричневого портфеля, с которым так и не расставался (и откуда доставалась бутылка для главврача), маленький бархатный футляр под ювелирное изделие и передает Анне. Та с недоумением открывает крышку и видит женское обручальное колечко желтого металла. -Мужчина (она пока ни разу не спросила его имени), Вы что ли делаете мне предложение?! – похоже на иронию, – сами же недавно уже определились моим мужем? -Я знаю, ты не в курсе последних событий, произошедших с тобой, поскольку память твоя почти с месяц не имеет обратного отсчета. А ведь именно на меня возложен контроль над нынешним «маршрутом» госпожи Заболотной, чтобы решить ее будущее, – здесь Корнилов интонационно как бы отстранился от главной героини.

– Чье же это задание и зачем? И назовитесь наконец, – женский пристальный взгляд вызывает у таинственного собеседника лишь кривую улыбку.

– Об этом несколько позже. А сейчас нам, дорогая, предстоит сложная дилемма – определить дальнейшую судьбу этого уважаемого человека, – и показывает на спеленатого.

Сделав многозначительную паузу, он начинает, подбирая слова, не слишком спешно, рассказывать о великом грехе, когда-то сотворенном Марком Самуиловичем…

––«– Повествование его оказалось достаточно недолгим. Анна же только молча внимала, не прерывая беспристрастный голос Корнилова, словно нечаянно боясь спугнуть чужие откровения.

А в чем же они выражались?

Если отбросить некоторые несущественные подробности и прямую речь, то ею услышалось вот что…

Сколько- то лет назад, очень давно, у еврейского мальчика Марка был брат-близнец Гриша. Пацаны росли в меру правильными и, как им и положено, дружными. Окончив школу, вместе поступили на один факультет мединститута. И тут на втором курсе к ним из другого города переводится девушка, в которую тотчас оба влюбляются. Дальше история развивается по классическим канонам мужского соперничества за благосклонность дамы сердца. В общем, у них дошло до определенной «точки кипения» – это когда нормальные братские отношения вдруг превращаются в плохо скрываемую взаимонеприязнь, поскольку та девица активно флиртовала, крутя мозги тому и другому. Ну, а потом случилось преступление – Марик аккуратно и безнаказанно отравил Григория.

Как такое гадское дело могло сотвориться? На подобный вопрос у убийцы так и не нашлось тогда, даже для себя, сколь-нибудь вразумительного ответа. Да, конечно, его потом жестоко мучила совесть и по ночам к нему еще долгое время приходили страшные видения. Но он продолжал более менее полноценно жить, в отличии от его родного брата, лежавшего на кладбище под звездой Давида.

Теперь кратко о некоторых деталях того внезапного для многих ужаса.

Яд был адресно и незаметно подсыпан в водку, когда веселой студенческой группой они отмечали Новый год. Здесь юноша Марк действовал по какому-то бесовскому наитию, хотя заранее и продумал в общих чертах план, морально подготовившись к тому дню.