Павел Амнуэль - Полёт пяти. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 21

Немного отступая, скажу: меня всегда удивляло страстное стремление астрологов назвать то, чем они с тем или иным успехом занимаются, наукой. «Астрология – древняя наука», «Астрология – наука о влиянии неба на людей»… Астрологи очень обижаются, если им говорят, что их сферу деятельности можно в лучшем случае назвать лженаукой, а в худшем – занятием, ничего общего с наукой не имеющим. Видимо, слово «наука» представляется им пропуском в некий храм, куда войти могут только посвященные. Между тем, наукой астрология действительно не является, поскольку ее принципы не отвечают основным критериям – фальсифицируемости, верифицируемости и пр. Тем не менее, множество людей пользуется астрологическими предсказаниями, с упоением читает астрологические книги, знает и интерпретирует свои зодиакальные знаки. И замечательно, если это занятие помогает кому-то в жизни, привносит психологический комфорт. Да, не наука это, и что с того?

НФ, в которой главным героем является идея, а не человек, – не художественная и, тем более, не Большая литература. Согласен. Это обстоятельство как-то принижает собственную, оцененную в правильных критериях, ценность перечисленных выше и многих других произведений? На мой взгляд – нисколько. Путь критики придумают для них иное, внехудожественно-литературное название. И пусть оценивают «Голос Бога» в тех критериях, какие верны для оценки произведений именно этого поджанра.

НФ – направление чрезвычайно широкое. Если на оси отложить далеко слева точку «только идеи, а человека очень мало», а далеко справа точку «главное – человек, а идеи глубоко вторичны», то в спектре НФ можно отыскать произведения, заполняющие всю эту длинную ось.

Конечно, прав Б. Н. Стругацкий, и художественная литература (Большая, Малая, Средняя – всякая) – это книги о судьбах людей. Если бы люди жили в пустоте, на этом можно было бы поставить точку. Но человек – животное общественное, а творческого человека невозможно описать вне его дела – его идей, мыслей, разработок. Судьба творческого человека складывается в подавляющем большинстве случаев не в кругу семьи, а на его рабочем месте, каким бы оно ни было. Авторы Большой литературы часто, повествуя о жизни героя (выдающегося ученого!), ограничиваются рассказом о том, какие вокруг него плелись интриги, как его «подсиживали» на работе, как его бросала (или не бросала) жена и так далее, не говоря (или говоря вскользь) о том, в чем, собственно, его работа заключалась. Меня такие произведения (пусть даже великолепно написанные) оставляют равнодушным, поскольку мне ничего не известно о самом главном в жизни героя. Я понимаю, что он львиную часть времени думает о своих идеях, и именно эти идеи приводят к конфликтам. Но если автор о конкретных идеях своего героя не рассказывает, как я могу верить во все остальное? «Он всю ночь думал о магнитных катушках и к утру решил…» Это – достоверность образа?

Чем в свое время «взяли» читателя романы А. Хейли? Это была бы весьма посредственная литература, если бы автор рассказывал о своих героях вне их работы. Именно потому, что А. Хейли пишет о людях на конкретном рабочем месте, его книги становятся явлением. Книги – о людях, это Большая литература. Но чего бы эти книги стоили вне конкретного производства, порождающего конфликты?

В фантастике этот фактор становится гораздо более существенным. «Двадцать тысяч лье под водой» – это о чем или о ком? Это роман о подводной лодке или о судьбе капитана Немо? На мой взгляд – конечно, о человеке, о Немо. Но чего бы роман Жюля Верна стоил без идеи «Наутилуса», без описаний (которые многим сейчас кажутся излишне длинными и вообще ошибочными) корабля и подводного мира? В спектре НФ роман занимает, на мой взгляд, положение где-то посреди оси – без Немо нет «Наутилуса», без «Наутилуса» нет Немо, и оба главных персонажа представлены настолько полно, насколько это позволял талант Жюля Верна, как литератора и выдумщика.

А «Человек-невидимка»? Это роман о явлении невидимости или о судьбе Гриффина, открывшего и использовавшего невидимость? Конечно – о человеке, о Гриффине, но чего бы стоил этот роман без детальной проработки научно-фантастической идеи? «Человек-невидимка», в отличие от «Двадцати тысяч лье под водой», в большей степени «человечен» и в меньшей степени является «романом идей», поэтому на нашей оси окажется справа от центра, хотя и далеко от того конца, где герой-человек попросту подавляет НФ идею.