Ирина Млодик - Там, где тебя еще нет… Психотерапия как освобождение от иллюзий

Ночь выдалась холодная: казалось, что выпавшая за ночь роса пропитала все изнутри морской влагой. Такая ночь говорила о том, что скоро осень, а за ней и зима, пора думать о надежном жилье либо трогаться дальше.

Они проснулись еще до рассвета. Не хотелось упустить хоть малейшую возможность увидеть восход снова. Себастьяна больше всего завораживало солнце, меняющее цвет всего вокруг, а Ганса влекла манящая линия горизонта.

В этот раз он был почти уверен: там, вдалеке, у самой кромки, разделяющей землю и небо, что-то возвышается над линией моря. И что это еще могло быть, как не другая земля?

– Видишь, вон там, справа, – показывал он Себастьяну, нетерпеливо тыча пальцем в рассвет.

– Не вижу, мне кажется, что это просто тучи, я не уверен.

– Да нет же, это точно какие-то горы вдали. Другие горы. Понимаешь? Я думаю, что нам нужно строить плот. Смотри, сколько вокруг поваленных деревьев. Нам стоит их всего лишь скрепить, связать, и можно отправляться в плавание, пока не наступили осенние шторма.

– Ты уверен, что мы доплывем? А если там нет никакой земли? Мы окажемся на плоту в открытом море и погибнем.

– Мы придумаем управление: у нас будет шест, мы выточим весла, а еще можем сделать что-то вроде паруса, о котором рассказывал твой отец. С ним, правда, надо будет научиться управляться, но попробовать-то можно. Если нам не удастся доплыть до той земли, вернемся назад, не будем терять из виду наш остров. Гора нам поможет, и мы всегда сможем вернуться.

До того момента, пока Ганс не увидел линию горизонта, он мог радоваться тому, что вырвался из каменного плена Города, мог жить в сосновом лесу или на прекрасном, тихом песчаном берегу. Теперь же каждый вечер, когда он ложился спать у медленно затухающего костра, что-то внутри него екало: «Вдруг эти потрясающие рассветы – всего лишь сны, и завтра все снова будет покрыто туманом и никакого бескрайнего горизонта?..» Он как будто боялся, что остров когда-нибудь вновь отнимет у него возможность видеть хотя бы кусочек чистого неба, солнце, а главное – перспективу.

Каждый раз после завершения небесного представления Себастьян становился мрачен: его угнетало, что «пророческие» птицы каждую ночь разоряли их съестные запасы, как бы хорошо тот их ни прятал.

К тому же его влекло солнце, но идея отправиться в плавание его пугала. Возможно, он, родившийся и выросший на острове, где-то в глубине души не очень верил в существование других земель.

Строительство плота продвигалось быстро. Лес предоставлял любой нужный материал для отважных мореплавателей.

Через несколько дней плот был закончен, осталось только дождаться утра. Они сидели у вечернего костра: Ганс – в предвкушении будущего путешествия, а Себастьян – в сомнениях.

– Я не должен плыть с тобой, Ганс, мне нельзя уплывать с острова, я там погибну.

– Брось, ты просто впитал в себя все эти сказки и боишься всего нового. Вспомни, как ты сам уговаривал меня: нельзя останавливаться, пока не достигнешь своей мечты.

На рассвете, погрузив на плот запасы еды, воды и всю оставшуюся одежду, часть которой пошла на символический парус, – управлять им Ганс учился несколько часов, курсируя возле берега, они отплыли от острова. Море было холодным, но спокойным. Ганс рассчитывал, что до земли, видимой на горизонте, они смогут доплыть до наступления темноты. Но через несколько часов он понял: что-то в его расчетах было не так. Их туманный остров постепенно отдалялся, хотя еще хорошо была видна Гора, а то, что он видел на горизонте, почти никак не приближалось. Он боялся делиться своими сомнениями с Себастьяном, не желая вновь возбуждать в нем тревогу, хотя тот был обреченно спокоен.

В какой-то момент Ганс с изумлением заметил, что море, по которому они плывут, совершенно синее! Потрясающий синий цвет! Себастьян, не поверив своим глазам, стал зачерпывать рукой воду, но та была прозрачной, как всегда. Синее! Куда ни посмотри – огромное синее море. Они подняли глаза к небу и увидели, что и небо синее! Над их головами не было никакого тумана, лишь голубизна: непостижимая и необъятная! А еще – солнце, ставшее почти белым и таким ярким, что на него совсем невозможно было смотреть. Невероятно! Себастьян не мог себе представить, что небо и море могут быть такими огромными, такими бесконечными и такими цветными! Он впервые понял своего отца: если бы он видел такое раньше, он бы тоже стал рисовать. Такое небо невозможно не изображать, хотя и нарисовать такую красоту – отобразить ее на холсте во всем великолепии – тоже почти невыполнимая задача.