Ирина Млодик - Там, где тебя еще нет… Психотерапия как освобождение от иллюзий

– Это самое лучшее место на острове, – говорил Ганс, шевеля палкой дрова, на что те отзывались снопом приветливых искр, – здесь почти нет ветра, удивительный воздух, тишина, здесь я бы мог остаться. Из таких деревьев, наверное, со временем можно построить дом, и жить в нем будет приятнее, чем в каменном, где вечно стыло и промозгло. Я бы остался. А ты?

– Я бы – нет. – Себастьян по сравнению со спокойным и умиротворенным Гансом выглядел очень обеспокоенным и все более напряженным день ото дня, пока они оставались в сосновом лесу. – Мы же хотели вырваться с острова, увидеть другие земли!

– Так мы и вырвались. Ты видишь здесь хоть одного Смотрителя? А этот лес, чем тебе не другая земля? Ты разве видел где-нибудь такую землю?

– Но здесь же все равно везде туман, а ты хотел увидеть солнце! – Себастьян в свете костра почему-то стал больше похож на отца, а может, все дело было в его уверенном голосе.

– Солнце. Да есть ли оно? И как нам его искать? Да и найдем ли мы хоть что-то лучше, чем этот лес?

– Оно же тебе снилось, ты же рассказывал! Как ты можешь теперь отказываться от своей мечты?!

– Я не отказываюсь, я просто подхожу к этому здраво. Если мы продолжим путь, мы можем это прекрасное место потерять, а нового не найдем. Так есть ли смысл?

– Смысл есть всегда! Во-первых, мы можем сюда вернуться, если не найдем ничего лучше. А во-вторых, мы, по крайней мере, не будем жалеть, что отказались от того, что с таким трудом вынашивали, когда перепробуем все, что возможно.

– Не кипятись, Себастьян, давай вернемся к этому разговору через пару дней.

Ганс встал, взял из костра тлеющее полешко и решил прогуляться и подумать. Его злило, что младший по возрасту Себастьян указывает ему, что следует делать. Да если бы не он, сын рыбака до сих пор таскал бы и чинил сети, каждый день выходя в море! Уже возвращаясь к шалашу, он, опустив руку в карман, вдруг нащупал что-то маленькое и круглое, в первый момент даже не разгадав, что бы это могло быть. И только подойдя ближе к костру, заметил, как маленькая кругляшка вспыхивает на его ладони желтым светом, Ганс вспомнил о талисмане – подарке маленькой девочки.

– Ты прав, – хлопнул он по плечу слегка сникшего Себастьяна, – ты прав. Я забыл про солнце. Конечно, мы пойдем дальше. Завтра с утра мы снова отправимся в путь.

Оставляя по дороге знаки, на случай если они захотят вернуться на то же место, они стали продвигаться дальше, продолжая огибать Гору справа. К вечеру, на третий день пути, Ганс стал замечать, что к запаху хвои начал примешиваться другой запах: знакомый и одновременно беспокоящий. Запах моря.

Заночевав в лесу, следующим утром они действительно вышли к морю. На этом берегу оно было немного другим: не оглушающе шумным, не рвущимся к скалам в безуспешном стремлении их разрушить, а тихим, спокойно наплывающим на пологий песчаный берег, но при этом таким же утопающим в тумане. И если у Ганса еще были слабые надежды на то, что остров все же окажется не островом, то теперь они почти угасли.

Они решили разбить лагерь на берегу, и пока Себастьян таскал бревна для шалаша и костра, Ганс решил исследовать территорию – пройти вдоль берега, насколько позволит береговая полоса. В одной стороне песок вскоре сходил на нет и начинались скалы, очень похожие на те, что Ганс видел много раз. В другую сторону можно было идти чуть дальше, но и там вдалеке береговая полоса постепенно переходила в высокий утес.

Вечером, сидя у костра и поедая куропаток, Ганс заметил, что вокруг них крутятся, садятся на песок, пытаются утащить обглоданные кости странные птицы, совсем непохожие на привычных глазу чаек, – черные, со странными, крючковатыми, тоже черными клювами. Размах их смоляных крыльев и низкий хрипловатый крик наводили на Себастьяна настоящий ужас, он тут же стал называть их «пророческими». А то, что птицы не очень боялись палок, которые он швырял в них, рождало в нем еще больше ужаса и какого-то мистического трепета.

– Мне кажется, что мы должны вернуться в лес или отправиться дальше вдоль берега, насколько далеко сможем пройти. Эти черные птицы – плохой знак, они – вестники смерти. Я откуда-то точно это знаю. Нам нужно уйти от них подальше.

– Хорошо, посмотрим, когда наступит утро. – Гансу, наоборот, птицы показались каким-то важным хорошим знаком, ему как будто бы надо было что-то вспомнить, что-то важное про этих птиц.

Рассвет наступал необычно, но что именно в нем необычного, сначала трудно было разобраться. Свет. Странный свет со стороны моря. Молочный туман как будто полегчал и завис над водой… Там, на таком непривычно далеком, глубоком горизонте что-то красновато-оранжевое, величественное. Все вокруг окрашено этим светом, который трудно описать. Гансу кажется, что если рай где-то есть, то там именно такой волшебный свет. Он будит Себастьяна и, не находя слов, показывает ему в сторону моря.