Валерий Кузьмин - Лёгкость этой стрекозы

Ведь не зря, все при жизни
всё ставили свечи,
Перед ликом святым, он им светит и там,
Только лишними были,
те никчёмные речи,
Тех, которые тут всё не верят
наивно богам.

В нашем доме опять басурманы,
Из щелей молча смотрят на нас,
Свет погасим, они ближе к крану,
Видно жажда сильней, чем пропасть.

Жинка тапком приложит в отчаяньи,
С визгом, аж все бокалы дрожат,
А потом к муженьку, как бы с жалобой,
Что же в доме у нас за напасть?

И откуда то гадкое племечко,
Набежало и жить не даёт,
Я ей тихо: так сверху еврейчики
Снова морят усатый народ.

Вот и бьёмся с соседями поровну,
Кто к кому перегонит всю рать,
Бесполезно, они же в Чернобыле
Побелели, но бродят опять…

Кто богаче – конечно, курильщики,
Ещё пьяницы круче других,
За рулём все крутые, не нищие,
Всем плевать на сегодняшний мир.

Все чего-то за доллар трепещутся,
Мол, растёт, а вот рубль плывёт,
А мы курим и пьём, и наездимся,
На подъём новых цен все плюём.

Кто-то новый роман написать
всё желает до гроба,
Кто-то чудной строкой пробивает
чужие мозги,
А великие сверху ухмыляются молча,
без злобы,
Вы не тужьтесь зазря,
всё великое раньше уже принесли.

А мы четвёртый раз встречаем
Восьмое марта поутру,
И так друг друга вдохновляем,
И говорим всегда «люблю».

Прекрасно, что родные люди,
Друг друга могут понимать,
С улыбкой оба засыпают,
С улыбкой могут и вставать.

Ведь в этом радость этой жизни,
Когда любимый человек
Тебе всё время признаётся,
В свой любви на целый век.

Все в мимозах, все с улыбкой,
Видно, этот день настал,
Мужички как рыбки бьются,
А никто не наливал.

Подсуропили две тётки,
Видно, были с бодуна,
Клара с Розой – идиотки,
Натворили нам дела…

Вряд ли кто теперь их вспомнит,
Как всё это началось,
Сколько выпили той водки,
Если времечко нашлось.

Чтоб назначить всем восьмого,
Почему-то в месяц март,
Можно было и шестого,
По любому был бы старт.

Ладно, время затянуло,
Их забыли все давно,
Но восьмого поздравляем,
Как всем женщинам свезло!

В шесть утра дрова уж в печке,
И запёкся славно гусь,
И на ум идут словечки,
Раз в году хоть потружусь.

Март же выдался ненастный,
За окном сугроб по пуп,
И петух кричит горластый,
Видно, очень хочет в суп.

Машка дрыхнет в сеновале,
Не берёт её мороз,
Самогона съела с салом,
И храпит как паровоз.

Пусть приснится ей мимоза,
Где в тайге её найдёшь?
Вот остался с сенокоса,
Лишь засушенный овёс.

Завяжу его в букетик,
И поставлю в котелок,
Машка будет очень рада,
Славный выдался денёк.

Отломил у гуся шейку,
Видно, точно подошла,
Плюхнул в ковшичек маленько,
Чтоб согрелася душа.

Ну, пойду будить подругу,
И поздравлю, как смогу,
В сеновал иду сквозь вьюгу,
Как же я её люблю!

Какой смешной сегодня день,
В каких-то мелочных заботах
По магазинам, а капель
К нам не идёт, всё ждёт погоды.

Весь город жжёт сегодня баб,
Которых маслом обозвали,
И каждый блин сегодня рад,
Хоть и икру ему не дали.

А завтра пост и многий люд,
Забудет что такое мясо,
И будет кашу есть из блюд,
Молясь на ту святую рясу.

Хоть так далёк он от неё,
Но если все вдруг на колени,
Он тоже рухнет, ведь моё,
Ведь все так этого хотели.

Как хорошо, что есть жена от бога,
Которая сейчас спокойно спит,
Футбол идёт, а эта недотрога,
За стенкой очень ласково сопит.

И я от этого, немного прибалдевши,
Помыв посуду и приняв коньяк,
Пишу спокойно, глядя тупо в стенку,
И представляю, был бы в общем крах.

Если б она, крича во всё бы горло,
Болела за Зенит или Спартак,
Курила втихаря мою махорку,
И потихоньку пили мой коньяк.