Валерий Кузьмин - Лёгкость этой стрекозы

Может яблок насыплет он райских,
Иль чуть-чуть подтолкнёт вникуда,
Сколько грешников, сколько молящих,
Чтоб списал те грехи, только зря.

Не замолишь, зря лбы бить, уж поздно,
Надо было здесь зря не грешить,
А на входе встречает апостол,
И решает, где дальше нам быть.

За окном вдруг звезда промелькнула,
В чёрной ночи нарезала свет,
И под сердцем немножко кольнуло,
Вот и всё, может это конец.

Так гадала когда-то цыганка,
Ты когда-то увидишь её,
Не дотянешь, уйдёшь спозаранку,
И прихватишь чужоё бельё.

С детства был замучен аллергией
На собак, на кошек и на пух,
А теперь живу в своей квартире,
Ничего, хоть малость и опух.

У меня жена с двумя котами,
Я от них немного прибалдел,
Всё мечтал о жизни с пирогами.
Кто-то из котов их тихо ел…

Как приду уставший и неемший,
Под ногами крутятся опять,
Я чуть-чуть уже осоловевший,
Начинаю тихо оседать.

Из моей тарелки только кости
Мне махают сожранной ногой,
И грызу остатки я от злости,
Но люблю, что сделать с головой.

А вчера родная объявила,
Что в семействе будет голова,
Про мою немножечко забыла,
Привела дворнягу – вот дела.

Я с ума схожу от этой тяги,
На моей подушке три хвоста,
А жена меня чуть-чуть погладя:
«Ты прекрасен, я люблю тебя!»

Вот так пруха, я с утра с дворнягой
Обхожу знакомые дворы,
А соседи: «Надо ж бедолага,
Мужика как довели коты!»

Мы сегодня говорить не будем
О годах, какой же это срок?
Если рядом женихи, как мухи,
Молодым преподаёшь урок.

Глядя на тебя и не поверишь,
Что в тебе энергии на сто,
Ни о чём, наверно, не жалеешь,
Всё идёт по жизни хорошо.

Правнук, внуки, жёны и невестки,
С каждым годом шире этот круг,
Будь здорова, хорошо, что тесно
За столом, и тост – не просто звук!

Говорят, что манит и волнует,
А моё краснеет, как взгянЁшь,
А кого-то просто зачарует,
Для меня с утра, как острый нож.

Что за рожа, грязная, не мыта,
Под глазами чёрные круги,
Видно, со вчерашнего побита,
И вскочили дружно волдыри.

Говорят, на зеркало кивают,
Я в нём точно на себя похож,
Но, бывает, тоже искривляет,
Трезвый, но я знаю – это ложь.

Мальчик в пруд пошёл купаться,
Он не знал, что в том пруду,
Живут чёрные пиявки,
Прилипают на ходу.

Сдуру влез он с головою,
И никто не подсказал,
Что играет он с судьбою,
Мальчик чёрненьким вмиг стал.

Облепили бедолагу
И сосут со всех сторон,
Мальчик очень горько плакал,
Но до дома не дошёл.

К вечеру два рыболова,
Карася пришли ловить,
И нашли сухого Вову,
Хорошо им печь топить.

Сухо, сухо в лесу, дней пятнадцать
уж с неба ни капли,
И напрасно искать, из-под моха
не лезут грибы,
Вот брусника дошла и все кочки,
как красные тряпки,
А вокруг все любители кучно,
сыпят ягодки те в кузовки.

Голубики поменьше,
но тоже с избытком хватает,
Но народец, как видно, забыл
иль отвык от неё,
Клюква только чуть-чуть лишь
бока наливает,
Но к морозцу созреет,
это время ведь только её.

Лес осенний, он манит своим ароматом,
Как прекрасно пройтись и коснуться
дыханья его,
И случайную змейку проводить
чуть испуганным взглядом,
А под вечер взгрустнуть,
как же было в лесу хорошо…

Может, бросить писать?
Нынче рифмы всё криво,
И начать лишь читать
Тех поэтов, что пишут красиво.

Повторять неохота
И даже чуть пошло,
Есть же много других,
Для которых всё это несложно…

На даче Лень жила по выходным,
И просто наслаждалась своей ленью,
До трёх спала, а после, словно тень,
Рвалась к столу и ела с наслажденьем.

Зачем трудиться, можно просто так
Весь день на койке, ведь потом накормят,
А что другие пашут – то пустяк,
Ведь я же Лень, меня и так запомнят.