Гарри Боро - Свидание с Америкой, или По следам Черной Жемчужины

Ира не помнит, как по-русски звучит слово «гавань», а нищему на улице при мне сказала: спасибо, у меня есть деньги. Совком была, совком осталась. Она уезжала из Союза, когда на улицах с протянутой рукой еще так много и открыто не сидели. С теми, кто сидит сейчас, у нас так не обращаются. Я только один раз видел, как пьяный мужик крикнул бомжу с культяпками вместо кистей рук: «Хрена ты тут просто так сидишь – хоть бы на гармошке сыграл, что ли!». Но он просто не заметил, что у бомжа нет рук, а эта бикса типа прониклась американским духом и безжалостно режет по достоинству подслушанной где-то фразой. Я представляю, каково это, протянуть первый раз руку и сказать: «Помогите». Я не про аферистов привокзальных, я про реальное падение. И я не понимаю, зачем эта показуха бывшим нашим. Как будто на самом деле американцы занимаются любовью, а мы трахаемся, или они выпивают, а мы нажираемся. Все дело не в менталитете, а политике.

На сытый желудок думается не так сумбурно. Все более-менее раскладывается по полочкам. Тебе не нравится то, что ты видишь здесь, но тебя угнетает оставшееся там. Если попытаться без истерик разрешить этот конфликт негативных эмоций, то получается, что лучше не знать Кизи и жевать какашки в задрипанном пиджаке, но иметь при этом возможность выбора. Отсутствие выбора сродни удушью. Здесь он тоже невелик. Ты не можешь смотреть им в глаза и обязан расшаркиваться с каждым встречным-поперечным. Ты ненавидишь эти резиновые улыбки, ты понимаешь, что тебя каждый день надувают, ты вынужден все свое время отдавать борьбе за выживание, но… Раз в четыре года ты можешь насрать им в душу, и не исключено, что именно твое дерьмо будет последним, которое накроет с головой все, что ты ненавидел эти четыре года. У нас тоже борьба, но когда наступает время «Ч» или «П», тебе приказывают не снимать штанов, чтобы облегчиться, и гадят на тебя. И пошел на второй круг. Вечный запор. Вечное унижение. У меня кишечник уже разрывается от накопившихся там нечистот! Стоп! Я, кажется, обещал. Пора возвращаться в отель. Завтра в девять желательно не прозевать халявные булочки.

***

Утро, как в песне, будит меня прохладой. Наверно, кондиционер в моем номере не совсем идеальный. Почему-то он сам решает, какой температурный режим для меня оптимален. Нужно будет сказать об этом портье. Но не сейчас. Сначала булочки, а потом бегом за карточкой ip-телефонии. Звонить из отеля напрямую дорого. Даже ради Слупи я не могу пока позволить себе лишние траты. Вдруг они окажутся бесполезными. Вот когда встретимся – все, что угодно. Я видел тут одно местечко, где курят кальяны. Можно нанять катер и покататься по Потомаку или купить билеты на какой-нибудь дорогой концерт. Можно даже слетать куда-нибудь во Флориду. Кальяны и концерты после такого отдыха, конечно, обещать уже не могу, но Флорида гораздо круче. Флорида – это показатель моего истинного отношения к Слупи. Хотя зачем ей во Флориду? Она же черная. Загорать им вроде как нелепо… Разберемся.

Впервые за все время пребывания в Вашингтоне я завтракаю не с похмелья. Я хорошо выспался, и у меня нет мешков под глазами. Я свеж, бодр, полон сил и кое-каких желаний. Очень надеюсь, что они исполнятся. Карточку для телефона я приобретаю в том же супермаркете, где вчера ел суши. Бегом в отель, волнительный момент, момент истины. У меня трясутся поджилки, и портье Джон замечает это, когда возвращает мне ключ. Он дает мне понять, что о чем-то догадывается, слегка прищуривая правый глаз. Лифт занят, мне не терпится, и я поднимаюсь по лестнице. Второй этаж – делов-то. В номер! Сдираю защитный слой на заветных цифрах, достаю бумажку с номерами Слупи. Спокойно! Голос должен быть ровным, немного скучным – да вот решил малость задержаться. Мне у вас понравилось – это уже с намеком. Ну, и, наконец – может, встретимся вечером? Теперь я могу поехать в Вирджинию. Хоть на целые сутки. Хоть на неделю. При самом благоприятном раскладе даже на месяц. А как же Флорида? Да бог с ней, с Флоридой! Или – все, как ты захочешь…

Набираю, сначала домашний номер. Длинные ровные гудки обрываются стандартной отмазкой автоответчика. Похоже на голос Слупи, но разобрать ничего не возможно. Набираю этот же номер – та же фраза, те же интонации. Значит, действительно, автоответчик. Сказать что-нибудь? Смысл? Она, скорее всего, на работе. Звоню на работу.

– Халоу, – голос женский, но явно не Слупи.

– Хау ду ю ду, – я откашливаюсь. – Мне бы Слупи.

– Ху из ит?

– Друг ее, из России. Ягр.