Андрей Угорский - Бьеркезундская легенда

Музыкальная школа при консерватории, в которой Валька учился по классу виолончели и где преподавала фортепиано его мама, в октябре приступила к эвакуации.

В первых числах декабря с последними машинами, нагруженными музыкальными инструментами, музыкальной литературой, консерваторской и училищной утварью, Ольга Васильевна с Валентином и Катей отправились в эвакуацию.

Первый ладожский лед, холод и ветер со снегом. Под гул сирен пикирующих юнкерсов, разрывы бомб и снарядов дорога осталась в памяти кошмаром. Каждый налет Валька считал для себя последним и представлял, как после попадания бомбы он тонет в ледяной воде. Бомба угодила в одну из машин с консерваторским имуществом. Грузовик с искореженной кабиной торчал из огромной проруби. В полузатопленной кабине на вмятом руле лежало окровавленное тело водителя. Вода и лед вокруг кабины окрашивались красным цветом. Разбросанные по ладожскому льду, валялись скрипки и контрабасы. Виолончели лежали рядом с искалеченными трубами. Над ними, как подбитые птицы, падая на землю, кружились обгоревшие партитуры и обрывки страниц музыкальной литературы.

С достижением другого берега появилась первая надежда.

Ташкент встретил неожиданным теплом, исходившим не только от солнца, но и от местных жителей. Незнакомый восточный народ в длинных халатах и цветастых тюбетейках встречал ленинградцев гостеприимством и открытыми дверьми своих скромных домов и кишлаков. Ольге Васильевне с детьми досталась шестнадцатиметровая комната в общежитии швейной фабрики. Из Москвы, Ленинграда и прифронтовых городов нескончаемо прибывали люди. Отдельная комната для семьи была большой роскошью. Кому-то приходилось делить комнаты на две, порой на три семьи.

Консерватория и музыкальная школа вскоре возобновили работу под горячим южным солнцем. Катю устроили в переполненный детский сад.

Наступил сорок второй. Первое лето Валька с мамой работали на хлопковых полях. Это был изнурительный труд. Хлопок – это порох и одежда для солдат. В перерывах на обед, который проходил там же, на полях, приходила машина с едой и свежей водой. Под палящим солнцем на сорокаградусной жаре постоянно хотелось пить. Воду разносила молодая узбечка в забавной цветастой тюбетейке и длинном платье с передником. Валька, работавший на дальнем краю хлопкового поля, не сразу заметил тихо подошедшую к нему девушку. Она стояла с кувшином и улыбалась.

– Хотите пить? – тихо спросила она.

– Спрашиваешь. Как слон в пустыне.

Сняв с плеч хлопковый короб, он взял кувшин, из которого в рот потекла прохладная спасительная влага.

Пока пил, рассматривал незнакомку. Она улыбалась. Забавные косички, которых было не меньше десятка, падали на плечи. Из-под длинной юбки виднелись шаровары.

– Как ваше имя, таинственная спасительница?

– Гули, – девушка говорила по-русски очень хорошо, в отличие от большинства ее земляков.

– Вы спасли меня от неминуемой смерти. Вы тоже здесь работаете?

– Мы развозим еду и питье сборщикам хлопка.

Девушка стала приносить Вальке воду каждый раз, когда она приезжала. Гули с кувшином шла через все поле, чтобы найти Валентина. Он оценил эту заботу и во время обеда сел рядом с ней. Она заботливо раскладывала еду из больших кастрюль. Он заметил, что ему она кладет немного больше. Это была вкусно приготовленная узбекская еда с обилием овощей. Часто плов с мясом. Рядом были мама и другие работники, он немного стеснялся, что это заметят. Потом помог загрузить кастрюли в грузовик и оказался лицом к лицу с девушкой. «Восточная красавица», – мелькнуло у Валентина. Карие глаза из-под густых ресниц, белозубая улыбка и эти черные косички. Он опять не успел их сосчитать. Водителем грузовика был ее дед, почти не говоривший по-русски. Он что-то бормотал на неведомом языке, явно подгоняя девушку. Сбор хлопка заканчивался. В один из последних дней, когда она принесла воду, Валентин загрустил. Гули жила в кишлаке за городом, он понимал, что больше не увидит ее. Он долго искал повод и пригласил ее в музыкальную школу на отчетный новогодний концерт, слабо надеясь, что она придет.

В сентябре учеба возобновилась. В своем классе он был одним из лучших учеников. Трудолюбие и прекрасный слух давали результаты. Под новый, сорок третий год музыкальная школа давала отчетный концерт, во второй части которого выступали солисты и некоторые педагоги школы из консерватории. Для Ташкента это было важным событием. Афиши о готовящемся концерте ленинградских музыкантов были расклеены по всему городу. На концерте присутствовал заместитель директора, профессор консерватории Арон Львович Островский, человек высокой культуры. Из-под копны взъерошенных волос торчал огромный нос с круглыми очками, какие впоследствии носил Джон Леннон. Арон Львович хорошо знал Ольгу Васильевну. Валентин дважды появлялся на сцене. Первый раз играл в составе трио виолончелистов, а второй раз сольно. Исполнил прелюдии из первой сюиты Баха. После концерта Арон Львович подошел к Ольге Васильевне и поздравил ее. Он сказал, что двери консерватории для ее сына открыты. Мама обняла Вальку.