Михаил Калинин - Потому что я – отец

Тем временем рыжеволосая обещает рассказать о дыхании, грудном вскармливании и научить, как правильно умывать младенца. Она готова вывалить на нас тонны информации, которая выветрится тут же, но есть надежда, что осядет где-то на подкорке, чтобы вовремя разархивироваться и прийти на помощь.

Жена не доверяет памяти. Она, как старательная студентка, ведёт подробные записи. Женщина, на которую смотрят, даже в какой-то момент посоветовала чаще вылезать из своих конспектов, потому что некоторые вещи важнее воспринимать на слух. Супруга не из покладистых. Из уважения ненадолго отвлеклась от своей громадной тетради и снова бросилась чиркать. Сосредоточенна, даже не рисует, как обычно. Она бледнее остальных.

В конце первой встречи Рыжая удивила: «Ваш ребёнок родится примерно через два-три месяца. Он уже реагирует на пищу, толкает вас и пинает. Вы разговариваете, успокаиваете свое дитя, знаете предпочтения крохи, возможно, включаете определённую музыку. Кто-нибудь из присутствующих считает, что ваш ещё не родившийся ребёнок – уже живой человек?»

Не задумываясь, поднял руку. За какое-то мгновение до моего жеста вверх устремилась рука второго мужчины. Мы ещё не знакомы, но уважительно с намеком улыбки кивнули друг другу. Уверен, никто из нас не хотел таким своеобразным способом порадовать жён. Необдуманный, но уверенный ответ на поставленный вопрос.

Больше поднятых рук не видел. Я так и не разобрался, почему среди женщин не нашлось той, которая решилась бы разрезать ладонью воздух над головой. Через три с небольшим года наш сын непостижимым образом излечился от странного недуга, мы радовались, и я вспомнил этот эпизод. Жена, отложила очередную книгу по экономике и, снисходительно посмотрев на меня, ответила: «Всё гораздо проще, чем тебе кажется. Да, никто так, как беременная женщина, не чувствует жизнь внутри себя. Но и никто так, как беременная женщина, не боится потерять дитя, так и не увидев его. Зачем смешить Бога своими ощущениями, если ещё даже схватки не начались?»

Вечером после первого занятия в школе будущих родителей я стал думать, почему же поднял руку. Конечно, регистрация человека при рождении – это в первую очередь дань государственному учёту людей. Так гораздо проще, чем спорить до посинения, с какого момента считать человека живущим: в секунду оплодотворения яйцеклетки, на стадии формирования какого-либо органа или с определённого месяца беременности. Это всё очень усложнило бы. Точную дату рождения было бы невозможно установить даже с учётом нынешнего развития науки и техники, а бюрократической системе нужны простые, даже в чём-то примитивные решения. Всё-таки неслучайно синонимом «родиться» остаётся словосочетание «появиться на свет».

Тогда почему я, которого никто не толкает махонькой ножкой, без особых раздумий счёл скрытого от моих же глаз будущего человека уже живущим, не заботясь о формальной стороне с её документами, регистрацией и прочей бумажной возней? Долго думать не стал. Ответ очевиден, хоть, на первый взгляд, ничего не объясняет. Потому что я отец.

– Ну что? Сколько весит, какой рост?

Больше ничего не волновало звонивших. Значение этой информации мне всегда казалось преувеличенным, но к вечеру я наконец постиг сакральный смысл ритуальных вопросов.

Может показаться, что это первый повод для гордости папаши. Ребёнок крупный – в мир пришёл богатырь. Если антропометрические данные новорождённого средние, значит, здоров и всё прошло идеально, при этом не важно, что он, например, родился обвитым пуповиной и его вытаскивали с того света; это уже излишняя информация, роста и веса достаточно.

Но это не главное. Сознание отца изменено, даже если он ещё трезв как стекло. Весь окружающий мир в один миг стал каким-то другим. Общение с человеком на пике эмоций может напомнить беседу опоздавшего на вечеринку с давно уже разогнавшимися гостями. Эта короткая фраза о килограммах и сантиметрах, как до краёв наполненная самая большая в доме штрафная рюмка, призвана склеить разговор, привести новую реальность отца и обычную жизнь другого человека к общему знаменателю. Теперь все на одной волне.

Мой очередной собеседник явно растерялся – что сказать после «привет» и «поздравляю»? И тогда впервые за день я сам, не дожидаясь вопроса, как пароль, назвал рост и вес, это помогло продлить разговор парой вымученных реплик. Звонок моего отца длился двадцать секунд.