Михаил Дорошенко - Приглашение в замок

– А какой у нее пупок?

– Треть бокала вмещает глинтвейна горящего. Надеюсь, вы не посмеете заглядывать ниже?

– А ягодицы? – настаивает затейник. – С обратной зайдем стороны.

– Ваши вопросы переходят границы приличия.

– Никто, кроме вас, не может сказать, к какой категории красоты относится владычица наших сердец.

– Типичная лилитка! – поясняет дама. – Маленького роста, миниатюрная…

– При изобилии форм и дамском стиле в манерах! – подчеркивает толстяк.

– Если лилитка перерастает положенные ей размеры, – начинает рассказывать дама.

– То, – выставив руку в запрещающем жесте, перебивает ее толстяк, – теряя чарующую двойственность подростка и дамы в одном лице, превращается в женщину, прекрасную во всех отношениях, как отметил один острослов в прошлом веке еще, но… выпадает из определения божественного создания, коей является лилитка по классификации блистательного Мауриса-Морица…

– И даже сомнительного Маузеривица, – добавляет дама.

– И, – наставительным тоном подчеркивает толстяк неуместность вмешательства, – переходит в категорию цирцейны. Существует предание, что Цирцея уменьшалась до размеров лилитки в зависимости от пожеланий любовника. Ангелы брали дочерей земли в жены, и, как сказано в библии, от них рождались удивительнейшие создания. Цирцея – ближайший тому пример…

– Ну, это все преданье старины глубокой.

– Поживете с моё, молодой человек, такое еще увидите… не приведи Господи. Вернемся, однако, к нашей…

– Лилитке, – подсказывает дама.

– Да-да, к лилитке, прекрасной во всех отношениях. Разъявши ее на все составляющие…

– Пожалуй, еще не на все, – усмехается молодой человек.

– Вот вам лупа, – протягивает толстяк монокль, – рассмотрите в следующий раз её повнимательней.

– Может быть, вы дадите мне карандаш и бумагу, чтобы я зарисовал её вам? – отводит юноша руку с увеличительным стеклом.

– О, карандаш – это идея! Надеюсь, у вас найдется свой Фабер-унд-Фабер? – подмигивает шутник.

При подходе к гостинице барышня, оседлавшая пушку, выстреливает в молодого человека холостым зарядом, усыпая блестками – безобидная шутка. Ошибка при записи фамилии в гостинице (Адам Сон вместо Адамсон) становится источником разбирательства: кому принадлежит место в номере и в жизни. Проснувшись под вечер, он отправляется в замок графини, которая назвалась другим именем. Амалией, на сей раз, фон Бальтазар.

На следующий день Адамсон собрался, было, покинуть город, но местные жители умолили его остаться еще на несколько дней. Графиня, утверждали они, влюбилась в него до беспамятства и грозит покончить с собой, если он не явится к ней еще раз. Явившись к ней вечером, Адамсон обнаруживает, что за день она изменила характер, представившись другим именем, а также потеряла память о первых двух встречах, что, впрочем, придало еще больше пикантности свиданию с ней. Взяв клятвенное обещание явиться еще раз, она отпускает его.

Дружелюбные улыбки розовощеких девиц, радостные физиономии детей и собак, приветливые взгляды усатых охотников, возвращающихся с добычей из леса: кто с ястребом на плече, а кто с живой еще лисой, победно поднятой над головой. Все прекрасно, но как-то странно ведут себя посетители трактира «Под петухом». Они настойчиво пытаются заставить молодого человека кукарекать вместе с ними в соответствие с обычаем трактира. Подозвав к себе вертлявого официанта, Адамсон расплачивается и направляется к столу, за которым расположилась компания карточных игроков во главе с толстощеким стражем порядка.

– Можно с вами пообщаться? – спрашивает молодой человек, обращаясь к отражению полицейского в зеркале.

– Кто осмелился со мной заговорить? – спрашивает полицейский, не отрываясь от карт.

– Молодой человек, – услужливо отвечает официант.

– Хм, голос слышу, а никого не вижу. Галлюцинация, что ли?

– Ну как же, как же… Вот он, молодой человек, иностранец приезжий.

– Ах, иностранец! Для меня человек, который не имеет разрешение на пребывание в городе, – вроде как пустое место.

– Ну, тогда извините, – раскланивается Адамсон.

– Нет уж, извольте остаться, – говорит полицейский, поднимая глаза к зеркалу. – Раз вы ко мне обратились, то, – разводит он руками, – из пустого места превратились в проблему, и теперь я начинаю кое-что различать в пустоте.

– Черную кошку, которой там нет, – шутит официант под укоризненным взглядом полицейского.