Иван Барминов - Про Петю и косточку

В это время в дверном проеме показалась мощная, статная фигура – это бабушка, одетая в платье с причудливым узором, пришла позавтракать. Виктория Ивановна была грузной женщиной с повышенной потливостью и скачками давления, поэтому передвигалась она не спеша, величественным шагом. От ее былой красоты не осталось и следа, хотя она сама так вовсе не считала. Ее очень огорчало, что уже в следующем году она станет пенсионеркой. Это казалось ей очень странным, ведь она все еще была так молода в душе. Она тщательно следила за своим внешним видом, поэтому даже на обычный семейный завтрак вышла в одном из своих любимых «платьев для дома», с узором из, на первый взгляд, бессмысленного нагромождения различных геометрических фигур и завитков. Однако Виктория Ивановна знала, что подобный узор на самом деле говорит о ее тонком уме и богатом воображении. Вот, например, эти два бирюзовых треугольника на плече напоминали египетские пирамиды. А небрежные зеленовато-коричневые черточки и кружочки в центре платья выглядели как заросли чертополоха, в которых произошел взрыв, но лишь культурно-образованный человек с высокой душевной чувствительностью был способен понять, что эти мазки являются намеком на картину «La Orana Maria» Поля Гогена. Без всякого сомнения и ложной скромности, Виктория Ивановна считала себя одной из тех избранных, кто может видеть подлинное искусство там, где оно есть. Когда однажды дочь сказала ей, что эти узоры на платье – всего лишь мазня сумасшедшего дизайнера, Виктория Ивановна огорчилась, но затем утешила себя мыслью, что на детях гениев природа обычно отдыхает.

Сегодня утром, наряжаясь для похода на кухню, бабушка надела на шею бусы из крупного искусственного жемчуга, чтобы украсить свою роскошную багроватую шею, которая оставалась открытой в вырезе платья с причудливым узором. Кроме того, Виктория Ивановна надела очки в прозрачной пластмассовой зеленоватой оправе и в качестве завершающего особенного штриха нацепила на грудь огромную английскую брошь с изображением одномачтового двухпарусного корабля. «Сегодня я совершенно неотразима!» – подумала она, входя на кухню. Хотя надо признать, что совершенно посторонний человек, глядя на нее, вполне мог бы подумать: «Какая странная женщина, кто знает, какие чудачества ей могут быть присущи!»

Так или иначе, Виктория Ивановна вошла на кухню, вызвав неодобрительный взгляд дочери и захватив все внимание Пети. Он увидел, как входит его любимая бабушка, такая большая, цветастая и добрая!

Бабушка улыбнулась Пете, и он увидел ее красивые, блестящие золотые зубы. «Я тоже такие хочу», – подумал Петя. Он подполз к бабушке ближе, еще раз посмотрел, какая она вся большая, блестящая, разноцветная. Петя подумал, что бабушка, вероятно, самый сильный и главный человек на свете, и ему захотелось стать таким же большим и сильным, как она. Но что он мог? Он уже привык, что может только ползать по полу.

Пол был таким надежным, твердым, было очень удобно передвигаться по нему, опираясь на ручки и ножки одновременно. Иногда Петя чуть приподнимался от пола, выпрямляя спину и поднимая голову вверх. В эти моменты он мог взглянуть на пол с высоты и увидеть, каким далеким тот становился. Но ощущение далекости пола пугало Петю, поэтому обычно он снова принимал свое привычное положение на четвереньках и быстренько уползал куда-нибудь.

Однако в это утро что-то заставило его быть более смелым, чем обычно. Может быть, бабушкина брошь, на которую он смотрел, не отрываясь. А может, он захотел доказать маме, что она зря так пренебрежительно смотрит на него по утрам. Вообще, ему не нравилось, что мама какая-то вечно занятая и напряженная. Он думал, что она должна очень радоваться его появлению, но это происходило не всегда. Несколько дней назад он решил, что она так к нему относится из-за того, что он такой маленький, что он находится так недалеко от пола. От того самого пола, по которому ходят мамины ноги. Точнее только их маленькая, нижняя часть. А вообще, они очень длинные и уходят куда-то вверх, туда, где у мамы грудь, а дальше лицо. И он очень хотел вырасти хотя бы немного, чтобы стать ближе к маминому лицу. Он мечтал, что чем ближе он будет становиться к маминому лицу, тем чаще она будет улыбаться ему.

Поэтому когда в то утро он ощутил что-то вроде прилива смелости, он тотчас начал действовать: подполз к бабушке, ухватился за подол ее яркого платья и стал подтягиваться ручками кверху. Петя стал перехватывать складки ее платья своими ручками по очереди, так, что ему пришлось потянуться немного выше. Потом еще немного выше, и он вытянул спину кверху. Но затем длина ручек закончилась, спина уже не могла растянуться еще выше, хотя он очень старался. Он почувствовал, что в ножках появляется какое-то напряжение, как будто это из-за их согнутого положения он не может подползти по платью еще немного вверх. Тогда он напряг ножки, и они стали выпрямляться. Возможно, Петя потерял бы равновесие, но ведь он крепко держался ручками за складки бабушкиного платья. Он изо всех сил разжал ноги в коленях, и получилось, что он уже стоит на полу, опираясь на стопы. Петя понял, что если сейчас распрямит спину, то сможет ухватиться за узор из черточек и кружочков в районе бабушкиного пупка. Он не знал, выдержат ли его ножки новое положение, ведь он так никогда еще не делал, но он все же решился попробовать.