Лариса Гончарова - С Камчатки в Ушуайю. Заметки неугомонной путешественницы

Сначала сказали ждать. Потом пришел серьезный дядька, начал выяснять, мои ли помидорки и как же так вообще. Честно во всем призналась, сказала, что не знала о запрете, предложила конфисковать, съесть, поделиться (нужное подчеркнуть), но не тут-то было. Это сложная процедура, пройдите вон туда.

Минут через 30 подошла девушка, пригласила в кабинет, начала составлять какие-то протоколы. У меня в глазах тревога, в голосе дрожь. Повторяю, что была не в курсе, спрашиваю, как же теперь быть. А пустят ли меня в страну? А в следующий раз? Актриса из меня ничего так получилась. Девушка заулыбалась, сказала, пустят всегда, ничего не бойся.

Наконец тонна макулатуры была заполнена, два листа моих подписей поставлено, помидорки конфискованы, и я оказалась свободна. В коридоре сидел грустный мужчина с манго, ждал своей очереди.

Потом я узнала, что за это нарушение полагаются нехилые штрафы. С меня почему-то не взяли. Чистосердечное признание помогло, не иначе.

В отель ехали с очень общительным таксистом. Он всю дорогу рассказывал, что Чили – безопасная страна, можно спокойно гулять ночью. Почему-то решил, что по губам я читаю хорошо, а вот слышу не очень. Постоянно оборачивался ко мне. Видимо, здесь настолько безопасно, что можно даже на дорогу не смотреть.

Наконец приехали, можно выдохнуть и лечь спать. Голодной.

Первый раз в Южную Америку. Боже, как волнительно!

Рейс почти в полночь, из мадридского отеля выехала в двенадцать часов дня, так что в аэропорту провела много времени. Люблю аэропорты.

Время вылета приближается и скоро надо идти на свой выход, но пока сижу возле другого.

Рядом иностранная пара и женщина вдруг обращается ко мне на испанском: «Куда вы летите?» Поскольку меня, блондинку, всегда было сложно заподозрить в знании этого языка, мужчина её одёргивает: «Да что ты спрашиваешь, она тебя не понимает». Но я и его прекрасно слышу и понимаю, потому что он сидит ближе ко мне, чем его спутница.

С улыбкой отвечаю: «В Лиму».

Надо сказать, удивились они оба. Всему сразу – что понимаю, отвечаю, что в Лиму и, наверное, ещё чему-нибудь. Завязался разговор. Пара оказалась из Мексики, путешествовали по Европе и сейчас возвращаются домой. На прощание звали в Мексику, рассказывали, как там красиво и интересно.

И до Мексики доберусь, сейчас вот только в Перу слетаю. Посмотрю, как там вообще живут. И вроде по телевизору всё видела, и понятно, что такие же люди, но всё равно… Как там? Давно так не волновалась перед полётом. Никогда, на самом деле.

Посадка. Моё место в салоне в середине ряда, даже не у прохода. Самое нелюбимое, никогда там не сижу. Но при регистрации в самолёте осталось два (!!!) свободных места, выбор небогатый. Передо мной сидит монашка. Я таких раньше только в кино видела.

Взлетаем. Лететь двенадцать часов, так что сидеть мне в неудобном кресле ещё долго. Зато практически сразу накормили первый раз.

Рядом с монашкой, у прохода, сидит мужчина. Обычный такой, ничем непримечательный. Наверное, ему тоже неудобно сидеть. За час, полтора полёта постоянно встаёт, то вытаскивает с верхней полки свою сумку, то обратно ставит.

Мой сосед пытается пообщаться. Заводит разговор, но переходит на политику. Мне не особо интересно, да и таких слов на испанском я точно не знаю. Поэтому замолкаю. Пытаюсь спать, всё-таки второй час ночи, но как же неудобно сидеть в середине.

Вдруг монашка впереди меня забеспокоилась. Повернулась к своему соседу, что-то говорит. Поругались, что ли? Только скандала не хватало. Ого, даже стюардессу вызывает. Если что – их даже рассадить некуда, самолёт битком.

Подходит стюардесса и тоже начинает переживать. Что происходит?

По громкой связи спрашивают, есть ли в салоне врач. Значит, не поругались.

Стюардесса выясняет у монашки, вместе ли они летят с соседом. Подходят пара человек, видимо, врачи. Никто ничего не понимает, никто ничего не знает. Проходит ещё немного времени и мужчину уносят назад, в пространство у выхода, кладут на пол. Поскольку я сижу на предпоследнем ряду салона – всё происходит на моих глазах. Становится не по себе.

Через какое-то время самолёт начинает снижаться и садится. По моим подсчётам – прямо где-то в океане. Нас встречают ночь, дождь и несколько машин скорой помощи. Но почему-то очень долго никто не поднимается на борт.

Наконец открывают выход, возле которого лежит пассажир. Заходят врачи, начинают его осматривать. Из двери дует ветер, который приносит с собой часть дождя. Даже через ряд я чувствую холод. Врачи выходят, пассажир остаётся на полу.