Владимир Антонов - Сомневайтесь!

В армию Лёва не пошёл, потому что поступил в институт с военной кафедрой, которая готовила для Красной армии артиллеристов. Шёл 1974-й год. Так же, как и в школе, в институте он учился блестяще. К двадцати годам уже совсем образумился и как личность сформировался. К мороженому Лев остыл. Воспоминание о мечте детства вызывало у него улыбку. Альпинизм же из мечты давно превратился в реальность. Казбек был покорён и освоен со всех сторон. К нему добавилось ещё парочка горок и Эльбрус! после чего с Кавказом Лёва закончил. С покорением каждой новой горы Лёва получал большую дозу адреналина. Так же, как люди привыкают к алкоголю и табаку, он постепенно привыкал к адреналину и со временем без него уже обходиться не мог. История, в общем – то, знакомая. Впереди был весь Памир. Только вот теперь у него была уже другая мечта. Лёвушка вдруг очень захотел разбогатеть! Нашумевшая история Грязнули, у которого было много денег и у которого их отобрали его лучшие друзья, предварительно лишив жизни, взбудоражила голову студенту Лёве Бейлину. В газете «Ленинградская Правда» написали, что деньги Грязнуля «сделал», занимаясь мелким бизнесом. До перестройки ещё было далеко, и люди, которые занимались этим самым мелким бизнесом, назывались плохим словом спекулянты! За это их сажали в тюрьму. Лёва тоже захотел стать спекулянтом. О последствиях он не думал. Пренебрежение опасностью, доставшееся ему по наследству от отца, возможность получить дополнительный адреналин и мечта разбогатеть мешали думать о плохом.

«Сто тысяч – вот что мне нужно! Сто тысяч – это много, но я справлюсь», – говорил себе Лёва и научился шить джинсы у своего дяди Давида Иосифовича. Портного, работающего в ателье пошива верхней мужской одежды. Ещё он мечтал жениться на Тамарке, которая была немного его постарше. Она компенсировала этот недостаток совершенно роскошной грудью и фигурой, позволяющей ей работать манекенщицей в Доме моделей. Скорее всего, именно Тамарка подтолкнула Лёвушку к решению во что бы то ни стало разбогатеть как можно скорее. Она посмеивалась над его гардеробом, напористой манерой ухаживания и только один раз согласилась с ним поужинать в кафе – столовой. Были такие заведения общественного питания в Ленинграде. Они в течение рабочего дня служили обеденным местом для работников совучреждений и предприятий, а вечером превращались в увеселительные «гадюшники» с музыкой и танцами. Там можно было закусить недорого, в основном, тем, что пролетариат и научно – технические работники не съели в дневное обеденное время. Слабообученные официанты предлагали на выбор пиво «Ленинградское» – мутноватое, но крепкое и пьяное, «Столичную» или «Московскую особую» водку и портвейн в ассортименте: «Агдам», «Портвейн 33-й» или «Портвейн 72-й». Завсегдатай мог по знакомству и втихаря заказать коньяк. На самом деле это был не коньяк, а коньячный спирт, который в изобилии воровали с завода «Арарат» и реализовывали через обширную сеть подобных «гадюшников». Организаторов массового воровства регулярно ловили и расстреливали по статье особо крупных хищений социалистической собственности. Это не помогало. Вскоре этот гадкий напиток опять появлялся в розничной продаже с рук через «своих людей» то тут, то там.

Тамарке в кафе не понравилось. Вообще не понравилось. Сначала Лёвушка, сосредоточенный и напряжённый до крайности после ознакомления с ценами в меню, неуклюже пытался сделать достойный его девушки заказ. Ни бифштекса, ни шницеля, прописанных в меню, на самом деле не оказалось. Хотя официант и намекал про то, что, в принципе, вопрос решаемый. Нехватка ресторанного опыта и ограниченный бюджет юного ловеласа привели к тому, что официант потерял к нему интерес и только изредка посматривал на Тамарку, пытаясь понять, как могло произойти подобное недоразумение: «Такая девушка и вдруг это «чмо» в люрексовой кофте и самосшитых брюках с отворотами. К тому же, оно, это «чмо», толком сказать не может, чего ему надо». Кое-как сделав заказ и с облегчением отпустив официанта, Лёва тут же выпил бутылочку пива. Он на мгновение забыл, а может быть, и вправду не знал, что пиво Ленинградское – это алкоголическая бомба замедленного действия, по разрушительной силе не уступающая изысканным маркам российских шмурдяков с кодовыми названиями: 13, 33, 72 и тому подобное. Через пятнадцать минут на середине второго «Ленинградского» его развезло практически в зюзю. Первоначальные трудности в изложении мыслей для развлечения подруги, что было объяснимо – перенервничал, трансформировались в их полное исчезновение. В этом варианте у Лёвы оставался последний шанс – удивить Тамарку тем, как он здорово танцует. Скромный оркестрик из пяти музыкантов как раз приступил к работе. Лёва попробовал приподнять себя со стула. Первая попытка оказалась неудачной. Со второй ему удалось встать, но тут какая-то сила потащила его в сторону проходящей мимо немолодой официантки, об которую он, в конечном итоге, и зацепился рукавом люрексовой кофты, а потом и всей кофтой. «Прошу прощенья, мадам, – продекламировал Лёва и неожиданно громко рассмеялся. – Я теперь связан с Вами навеки!» – Он опять рассмеялся собственной шутке. Пока их расцепляли, Тамарка про себя решила, что этот «Метрополь» и этот малолетний ухажёр ей на сегодня уже достаточно надоели оба. Она встала и ушла, чего Лёва поначалу даже не заметил. Вечер он заканчивал сначала в одиночестве, потом с ребятами из таксопарка, а совсем потом – с той самой официанткой, с которой у него произошёл почти интимный контакт в начале мероприятия. Не надо было звонить Тамарке на следующий день. Ошибка! В благодарность за вчерашний испорченный вечер она наговорила ему много всякого и поучительного, из чего он вынес как минимум две очень важные мысли: «Выбирай подругу по средствам!» и «Шнурок – он и в Африке шнурок!». Шнурок – это она, гадина, так Лёвушку обозвала. Вот с этого, собственно говоря, и началось…