Вячеслав Репин - Повести о русской жизни

– Да-да, вот именно, – кивал он.

Паренек понимающе улыбался.

Твердость и прямота, несмотря на показную мягкотелость, – именно это в пареньке и бросалось в глаза с самого начала. О. Михаил ясно осознал это в данную минуту, как и то, что задумался об этом сейчас впервые. Та самая прямота, не на словах, а на деле, прямолинейность в намерениях, которую он вроде бы хорошо понимал, возможно даже знал по себе самому, но как бы задним числом, минуя годы, которая редко встречается в людях. Но возможно, он просто разучился это распознавать. Неиспользуемые навыки притупляются.

Словно в подтверждение всех домыслов, Всеволод молчал, с благодарной улыбкой поглядывая на гостя. О чем можно говорить после исповеди? Ах да, исповедь ведь даже не состоялась. Но батюшка чувствовал это и даже с некоторым чувством благодарности; упрека в этом чувстве не было никакого. Сам он после принятия исповеди обычно молчал весь вечер – от ощущения какой-то внутренней израсходованности, и слов, и чувств, и себя самого.

– Говорят, он специалист по ремонту всего… Даже компьютеры чинит? – сказал батюшка, когда хозяйка вернулась в комнату, что-то еще неся к столу.

– Да уж, здесь он молодец, – в свой черед вздыхала Дарья Дмитриевна.

– А в чем не молодец? – несерьезным тоном уточнил батюшка.

Хозяйка стесненно взглянула на племянника, словно проговорилась.

– Тетя Даша думает, что я… живу без цели. Обустраиваться не хочу, как все. Ну и всё такое.., – улыбаясь ответил за тетю Всеволод. – В жизни то есть…

– И она не права?

Всеволод взглянул на тетю точно так же, как и она только что на него. В реакциях обоих, даже в манере говорить было что-то похожее, как бывает с людьми, которые долго живут вместе.

– В чем-то права, да, – признал Всеволод.

Батюшка, разведя руками, сказал:

– Может, и мне поможешь? В сайтах понимаешь что-нибудь?

– Сайт нужно сделать? – оживился Всеволод. – Сделаем.

– Да нет, сайт есть уже. Приход-то у нас не маленький, как без этого? Но не законченный сайт у нас. Расписание нужно вставить, пару рубрик новых. Но так, чтобы всё менять можно было. Сможешь?

– Вам на когда?.. А то я до понедельника…

– Да нет, спешки нет никакой, – придержал батюшка. – К Страстной было бы чудно все дела закончить.

– Я к среде всё сделаю, – пообещал Всеволод.

Батюшка покачал головой, но за бахвальство не осуждал.

– Ладно, договорились. Пойду я.

Гость встал…

И уже в среду, после обеда, стеснившись со старостой и его помощником перед монитором, вместе рассматривали обновленные страницы приходского сайта.

Всё нравилось. Паренек постарался. Заодно обновил и фотогалереи. Теперь тематические галереи листались в автоматическом режиме. И это привлекало внимание. Разглядывать хотелось все фотографии.

О. Михаил с крестом, с кадилом. Он же с чьим-то голеньким, пухленьким младенцем на руках, склонившись над купелью. И вот опять он же, настоятель, в белом праздничном облачении на Рождество. А вот и он, о. Михаил, на стройке, даже с лопатой в руках, старается на все лады…

– Что-то много получается.

– Чего много? – не понял староста.

– Меня много, – сказал настоятель. – Так нельзя. Культ личности какой-то.

– Ну а кого же нам показывать? – удивился староста.

– Некого больше?.. Себя. Детей из приходского класса. Работяг вон наших.

– Ну ладно, я просмотрю все снимки, переберу еще, – пообещал помощник.

– Денег-то дали парню?

– Да предлагали, – сказал староста.

– Не взял?

– Нет.

– Понятно, – вздохнул настоятель.

И уже сам, всех отпустив, сходил в плотницкую и вручил Всеволоду тысячу рублей – от прихода. Копейки – но всё же.

Всеволод брать деньги не хотел, отказывался наотрез. Но о. Михаил настоял на своем. А заодно вручил парню стопку потрепанных книг из собственной домашней библиотеки.

– Начни вот с этой. – Он показал на неброскую обложку. – Потом расскажешь… Исповеди учиться не надо… когда мы маленькие, – добавил он. – А потом, когда на жизнь, на людей начинаем смотреть скрепя сердце, лучше уже подучиться кое-чему.

Всеволод мотнул головой.

– Понял.

– Пока не прочитаешь, на исповедь не приходи.

– Понял.

Плотник Лука Милейкин или Малейкум, как звали его все, кроме Всеволода, предпочитавшего обращаться к пожилому работнику по имени, не потреблял ни рыбы, ни мяса. И как сам Малейкум уверял всех, в «требухе» он не испытывал ни малейшей нужды. Хотя и с трудом верилось, что мужчина, занятый одним физическим трудом, может питаться только гречневой кашей, картошкой с огурцами и капустой, ну еще и хлебом. Ничего другого Малейкум и не ел. Скудный рацион скрашивал квас и иногда, уже после работы, бутылка чешского пива, в котором Малейкум на редкость хорошо разбирался.