Array Сборник - Так [не] бывает

– Спасибо. Мне стало намного спокойнее.

Темно-серые глаза, волосы цвета позолоченной рассветом дымки, спокойный текучий голос: сама безмятежность. Сложно вообразить, что такой и вообще умеет переживать.

Нил, густой осенний туман. Ушел, потому что дома стало невыносимо.

– Знаешь, как будто все время куда-то гонят. Там, конечно, и вообще совсем не так спокойно, как здесь, все постоянно меняется, перетекает одно в другое. Не знаю, как правильно объяснить это человеку…

Нил морщит лоб, подбирая слова.

– Не объясняй, ничего не получится. Ты не первый, кто пробует.

– Да? Тогда хорошо, потому что я все равно не знаю, как это сказать. Так вот, может, это только у нас так, но я решил посмотреть, что происходит здесь. Говорят, некоторые бывают здесь счастливее, так, может быть, и я тоже?..

– Конечно, может, – улыбается Чарли. – Можешь пока пожить у меня, если хочешь, а когда освоишься, придумаем, чем тебе заниматься. Познакомлю тебя кое с кем. Один из старожилов у нас тут недалеко в музыкальном магазине работает, другой занимается системами противопожарной безопасности, один даже ведет программу на радио… В общем, найдем тебе дело по вкусу, в человеческом мире без этого скучновато, хотя и не всем. Со временем сам разберешься.

– Хорошо. Я тогда пойду еще поброжу, посмотрю, что к чему, ладно? Перед рассветом к тебе загляну. Или ты будешь спать?

Надо же, какой спокойный и самостоятельный, все бы так. Чарли улыбается, представив, как в дверь ему в пять утра звонит сонный туман, и где-то внутри разливается то самое тепло, которое «а вот теперь наконец-то все правильно».

– Очень постараюсь дождаться.

В просторной подсобке, заменяющей в том числе и гримерную, Чарли выставляет на замке цифры кода и достает альбом. Восемнадцать новых монет занимают свои места в прозрачных ячейках пластиковых страниц. На три больше, чем в прошлом году: один новенький и еще двое давно не ходивших. Неплохо. Только Юджина снова нет, и это Чарли беспокоит уже серьезно.

Многие появляются только раз в год, чтобы напомнить о себе, переброситься парой слов с остальными и снова пропасть по своим делам. Это обычно те, кто легко прижился среди людей и таким вот нехитрым и ни к чему не обязывающим способом поддерживает связь с «домом», просто на всякий случай, мало ли что. Так люди раз в год посещают какое-нибудь большое семейное сборище: семья же, надо хоть иногда отмечаться, мол, я где-то тут. Вроде бы.

Юджин же до недавнего времени принадлежал к тем, кого Чарли мог в любой момент обнаружить у себя дома читающим книжку из обширной библиотеки или попивающим пиво во время очередного концерта, которых «в сезон» у него случалось немало.

«Надо бы все-таки его поискать».

Достав из позапрошлого года монету с горящей веткой, Чарли убирает альбом, вешает замок и взваливает кофр на плечо. «Какой же он тяжеленный! Давно пора для альбома отдельный рюкзак завести, еще ведь в прошлом году собирался…» Прощается, выходит в уже откровенно морозную ночь и зажимает монету Юджина в кулаке.

«Ты очень мне нужен».

Тишина.

Обычно, когда зовешь хозяина монеты, в течение пары минут понимаешь, куда тебе нужно пойти, чтобы его обнаружить. Может привести и на другой конец города, и вообще черти куда, но вне зависимости от расстояния направление всегда очевидно.

– Ты не Юджина ищешь? – Йоханнес застал сосредоточенного Чарли настолько врасплох, что тот вздрогнул и выронил монету. – Так он еще в прошлом году исчез.

Юджин, дух кострового пламени, вечные метания между правдой и правдой. «А может, домой? Или остаться? Кажется, никому я здесь, кроме тебя, не нужен. А там, наверное, и совсем никому». Сколько ночей они пробродили по всем окрестным лесам, сколько костров Юджин зажег от руки, чтобы согреть озябшего друга. Чарли давно задавался вопросом, есть ли разница между умершим духом и умершим человеком. Теперь он знает ответ: техническая может и есть, хотя бы в том, что совсем ничего не осталось, а вот моральной лично для него – никакой.

– Почему ты ничего не сказал? Я же спрашивал.

– Не хотелось тебя расстраивать.

Йоханнес впервые не смотрит Чарли в глаза. Не насмехается, не язвит. Йоханнес стоит, сжав кулаки, и молчит.

Дружить с теми, кто не похож на людей, по большей части намного проще. Им не нужно объяснять, что ты чувствуешь – они и сами все видят, и часто лучше, чем можешь увидеть ты сам. Они не знают, что может быть «уместно» и «неуместно», «прилично» и «неприлично», «вовремя» и «невовремя». Со временем учатся различать и учитывать, но, если знают, что тебе это так же не важно, как им, чувствуют себя только лучше. Один минус: они совсем не принимают человеческой привычки по кому-то скучать.