Андрей Швед - Кира в стране дирижаблей

– Много заболеваний для одного человека… – озабоченно сказала Кира.

– Тому виной история нашего дома, которая долгое время была помешана на сохранении чистоты крови, что неизбежно приводило к бракам внутри семьи, – Кира думала, что Владу эта тема неприятна, но говорил он спокойно.

– Влад! – вдруг как будто вспомнила Кира, – почему медсестра в больнице так удивилась, когда я сказала, что ты мой брат?

Он нахмурился.

– Не знаю, – признался Дракула-младший. – Что же до истории нашего дома, – продолжил он. – То меня, например, назвали в честь какого-то там прапрадеда Влада Третьего Цепеша. Говорят, он жил в Трансильвании, и сажал турков на кол. Ну так это было средневековье – оно и понятно. Честно говоря, об этом я знаю мало. Отец и твоя мама – были единственными наследниками рода. Но тетя жила в Новой Англии, а отец не особо разговорчивый.

Скоро они выехали в пригород, который некогда была самостоятельным городком и потому здесь, на окраине, где по большой части строились новые огромные, но непрочные дома – урбанистические памятники россссийского империализма, сохранилась старинная архитектура прошлого века.

Машина свернула с основной дороги и закружилась по брусчатому серпантину маленьких извилистых улиц.

Дома и дворы переплетались и делились трещинами, заборами, оградами. Здания так и норовили выпятить острый карниз или кривой, поросший мхом, угол, из которого давно вываливались кирпичи.

Запутанный лабиринт переходов, кустов и детских площадок порождал свой собственный мир, спрятанный от большого города, на окраине которого он разродился.

И только старая кирпичная пожарная башня, выглядывающая над электрическими проводами и ни с кем не соревновалась. Казалось, она стояла здесь еще до появления домов, города и даже людей. Она не принадлежала людям, не принадлежала времени, была вне его. Она по-своему заменяла стеклянную Имперскую Государственную Постройку, которую отсюда, из старого города, было не видать. Красные кирпичи крошились и выпадали, свои окна башня давно растеряла, и в слепых отверстиях просвечивала винтовая лестница, ведущая наверх. В сквозных дырках виднелось небо, через трещины пророс плющ.

Стены соседних домов покрывал декоративный виноград. Сплетенные между собой лианы растопыривали зеленые листья-пятерни. Лианы казались такими крепкими, что по ним можно было бы забраться на крышу, покрытую стальными листами, которые нагревало июньское солнце. Там же среди лиан птицы вили себе гнезда из палочек и сора, которого во дворах была навалена целая куча. Дворники не доходили до сюда.

На помойке копошились вороны, трансформаторная будка угрюмо гудела, гоняя по проводам электрический ток. Все это было ново и загадочно, совсем не похоже на тот шумный Петербург, который остался позади. Здесь даже привычные предметы обретали какой-то еще не открытый, таинственный смысл.

Дворы не были чем-то единым. Непохожие друг на друга дома – казалось, они стоят вразнобой, будто те, кто их строил, ссорились и пытались урвать кусок земли у своих врагов. Все выглядело живым, здания дышали и двигались вместе с шорохом шин автомобиля. Машин тут почти не было, потому что они не имели здесь власти. Это был старый мир, не знающий техники, поэтому, Кира уже чувствовала это, здесь господствовали совсем иные силы… Да, именно в таком месте и должно располагаться поместье Дракулы. Как бы на неприметной окраине, но на самом деле в центре, ибо дом министра информации – это центр Россссии. Править из тени удобнее всего. Не привлекая лишнего внимания, граф дергал императора и министров за ниточки. Кира почувствовала это, просто оказавшись среди этих домов.

Мощеные проходы, вьющиеся лентами, бордюры и клумбы, притирающиеся друг к другу окна, через которые можно легко перекрикиваться – образовывали лабиринт. Он поглощал, завлекал и манил новую гостью.

Здесь легко можно заблудиться, если не знать секретных ходов, но знают их лишь те, кто рос на этих улицах, те, кто с самого детства находились здесь. Этот мир не терпел чужаков. Здесь не работали правила. Дорожки струились и сворачивали там, где никогда ни одна дорога не свернула бы и появлялись вопреки логике и архитектурной задумке.

Астон Мартин проехал мимо черного чугунного забора, обвитого декоративным плющом, и остановился у ворот, за которыми виднелся темный еловый лесопарк.

У дома напротив возвышались греческие статуи из лепнины. Атланты, забытые своими богами, устало подпирали балконы второго этажа. Никому не нужные, с крошащимися мускулами, статуи принадлежали тому времени, когда пожарная башня работала по назначению. Они знали про нее все, но разучились говорить. А может в человеческом языке не хватало нужных слов, чтобы описать все, что здесь происходило когда-то давно.