Андрей Павлов - Разноцвѣтіе

Шел и смотрел бы на могилы своих друзей и соратников, врагов и предателей, независимо от того, чью бы сторону я принял тогда, много лет назад. Ведь на них, на этих старых кладбищах, лежат все… Время определяет, кто на данном его этапе враг, а кто друг. Время… Я думал, что ты со мной, со мной заодно, что ты летишь, когда я мчусь, и ждешь меня, когда я начинаю притормаживать, отставать… Но все не так. Временем нельзя управлять, под него даже нельзя подстроиться, им нельзя воспользоваться и применить по своему усмотрению… Время не подвластно ничему и никому… Вчера этот «барон» или «ваше благородие» был врагом, а сегодня он – защитник Отечества. Вчера этот «красный командир» или «товарищ комиссар» дрался за правое дело, а сегодня он – убийца и бандит… Каждому времени свои герои и подлецы, свои защитники и тираны… И сквозь время в памяти летишь назад, в то пространство, в котором сделал свой выбор, в котором, казалось, не было особых причин поступать по-другому, потому что у тебя было чувство долга и ответственности перед Родиной… Все было, как вчера, все всплывает, словно во сне…

Насколько я знаю, наш род по отцовской линии всегда служил «За Веру, Царя и Отечество». Прадед, Кузьма Никанорович Черневский, двадцатилетним, в 1813 году, ушел в поход добивать Наполеона. В сражении под Дрезденом в октябре того же года был тяжело ранен, с оторванной рукой подчистую списан. Дед, Максим Кузьмич Черневский, в Крымскую войну пропал без вести, правда успев оставить о себе память в лице отца моего, Валерия Максимовича. Отцу удалось послужить под руководством М. Д. Скобелева и А. Н Куропаткина в Русско-Турецкой войне 1877—1878 годов в должности командира батальона в составе 8-го армейского корпуса. По окончании войны он ушел в отставку и поселился в Борисоглебске Воронежской губернии, где устроился распорядителем в Хоперской пристани.

В 1882 году 1 октября родился я, Алексей Валерьевич Черневский, став вторым ребенком в семье (всего у меня было двое братьев и две сестры). Матушка моя, Татьяна Викторовна, не получив серьезного образования, всю себя посвящала воспитанию детей и заботе о доме, за что мы все ей были благодарны безмерно.

Из достопримечательностей того времени Борисоглебск мог похвастаться, помимо вышеупомянутой пристани, пивоваренным заводом Г. А. Клинсмана, который выпускал пиво темных и светлых сортов, а также газированную фруктовую воду, женской и мужской прогимназиями, техническим железнодорожным училищем и двумя приходскими городскими училищами.

Наш дом на Конторской улице Борисоглебска, названной так из-за того, что на ней находилась Городская управа. 1882 год.

Пиво нам, мальчишкам, конечно, не продавали, а вот газировку мы с друзьями лопали с удовольствием! Мои друзья детства – двое Саш – Куприн и Котс, – были на два года старше меня, но тогда такая разница в возрасте не слишком давила.

– Айда на пристань! – звал нас Саша Котс. – Местные ребята говорят, что голавль пошел, аж выпрыгивает из реки!

– Не… Я рыбачить не буду, лучше на берегу посижу, порисую, – отвечал ему Саша Куприн. И мы вприпрыжку неслись к реке.

Пройдут годы, и Александр Федорович Котс станет видным советским ученым, доктором биологических наук и профессором, основателем и первым директором Дарвиновского музея в Москве, а Александр Васильевич Куприн прославится как живописец-пейзажист, станет заслуженным деятелем искусств республики и член-корреспондентом Академии художеств Советского Союза…

Когда мне пришел черед выбирать дальнейшую свою судьбу, сомнений в том, что я пойду по стопам предков, не было. И я по рекомендации отца убыл в Воронеж, где поступил в местный кадетский корпус.

Михайловский Воронежский кадетский корпус на переломе XIX и XX веков… Мы с Володей Овсеенко, уже достаточно самостоятельным, не желающим зависеть от родных, и весьма прогрессивных взглядов, спорим о том, какая Россия нам нужна.

– Ты только посмотри вокруг, что творится! Нельзя так жить русскому человеку, ему не хватает свободы, воздуха, возможности расти как личности! – говорил он мне в сердцах, когда мы оставались один на один. – Вот увидишь, пройдет год-два, и народный гнев выплеснет все наружу, восстанет против царя!

– И что, ты их поддержишь?! Пойдешь против многовековых устоев русской государственности? Ты же изучаешь историю и видишь, что равенство, свобода, вольность – все это пустые слова, которыми пользуются честолюбцы для достижения верховной власти! – парировал я.