Рома Ежевичкин - Хруст городской булки

Машину купил бывший доцент кафедры политэкономии Саврасов Игорь Олегович, в то время владелец нескольких киосков и салона красоты. Игорь Олегович поразился коробке в багажнике: это был уже прочный металлический ящик с гофрированными краями, обитый шкурой моржа и украшенный зубами бобра, клювом гагары и орлиными когтями. Закрывался он на хитрый японский замок, не устоявший перед китайской болгаркой.

Но содержимое ящика ещё больше поразило Саврасова – несколько тысяч карточек, пронумерованных и разложенных в алфавитном порядке по географическому признаку. И ещё тонкая школьная тетрадка в клетку, в которой был только один текст. Карточки пробудили доцентское чутьё, и свободное от бизнеса время Саврасов стал посвящать их изучению и каталогизации. В итоге появилась незаконченная тетрадь «Новая мифология», в которой Игорь Олегович описал историю появления ящика в его гараже и некоторые размышления о его содержимом.

В 1995 году Саврасов попал под поезд на машине (следствие быстро закрылось, но, судя по всему, это было убийство). Вдова долго хранила вещи мужа, а потом стала продавать их его бывшим коллегам. Долгими путями ящик Леера оказался в наших руках вместе с тетрадью Саврасова, и мы наконец-то можем прикоснуться к их бесценному содержимому.

Что касается самого Павла Петровича, то он пропал без вести. Однако в 1998 году жители Нерюнгри рассказывали о странном отшельнике, который живет в старом тюремном бараке. Он приходит в город, покупает авторучки, картон и соль, после чего долго пьёт чай в местном отделении полиции с какими-то неизвестными людьми. О том, что Павел Петрович продолжал работу после исчезновения из Новосибирска, говорит и содержание карточек – в некоторых записях присутствует 1986 и даже 1992 год.

Теперь, когда вы немного больше узнали о человеке, без которого эта книга бы не состоялась, самое время обратиться к самим карточкам и их содержимому.

Всего в нашем распоряжении 3 895 карточек. Это куски плотного картона формата А5. Карточки, относящиеся к одному региону, упакованы в полиэтилен, в пакет вложена другая карточка, на которой указаны годы и место сбора информации.

Каждая карточка в пакете пронумерована и содержит следующую информацию: место, время, краткое описание информанта без указания фамилии (например, «оленевод» или «моторист буксира»), нумерация карточки. Нумерация построена по следующему принципу: если написанное умещается в одну карточку, то ставится сплошной номер – например, 569; а если история требует больше места, то она записывается на нескольких листах, и нумерация имеет вид 569\1 и так далее. Но есть карточки и без даты, их 51 штука, но по содержанию можно установить, что написаны они уже в 90-е годы.

При разборе карточек мы обратили внимание, что иногда нумерация скачет: истории, которые явно произошли позже, имеют меньший номер. Например, карточка с историей, которая явно относится к 70-м годам, может иметь трёхзначное обозначение. Чем это вызвано, мы пока не можем объяснить. Возможно, Павел Петрович вёл каталог, который не сохранился, и там такая система имеет свою логику, например, привязку к географии. Также место записи карточки не всегда совпадает с местом, в котором зафиксирован миф. Постигнуть этот принцип, к сожалению, уже вряд ли получится.

Карточки написаны от руки, и по ним можно проследить, как менялись писчие принадлежности. Если ранние карточки написаны пером, то дальше в ход идут шариковые и перьевые авторучки, химические карандаши, уголь и даже кровь.

Часто на карточках можно найти отпечатки пальцев, жирные пятна, следы размазанной грязи и прочие помарки. Но на чтение карточек они не влияют.

Что примечательно, некоторые карточки из «перьевой эры» написаны шариковой ручкой. По всей видимости, Павел Петрович переписывал пришедшие в негодность записки.

Но что написано в этих карточках, к которым мы идем столько страниц? Павел Петрович десятки лет собирал и записывал мифы, которые вылавливал среди разговоров, долгих, как сам СССР. Истории рассказывали люди разного возраста и социального положения, жители городов и сёл, северяне и жители азиатских республик. Павел Петрович аккуратно записывал всё, но не приводил речь дословно, хотя и старался сохранить авторский стиль. Некоторые записи сохраняют типично нарративное повествование, другие правильней назвать фиксацией. В данной книге мы будем приводить истории в том виде, в котором они попали к нам, поэтому общее повествование может выглядеть эклектичным.