Альберт Савин - Вечный зов к вечно живым

А поскольку демократия призвана сменять т.н. авторитарные режимы, то речь прежде всего идёт об оппозиции либеральной.

А ей по правовым международным нормам – нужна не только свобода слова и политических убеждений, но и стародедовская свобода уличных и площадных (майданных) шествий и деяний.

То есть, мало оппозиции места в цивилизованном Парламенте! И тогда она выходит на улицы и площади, где, конечно же запросто смешивается с возможными провокаторами, поджигателями, погромщиками и всеми желающими реванша над властью.

А, таким образом, и либеральная оппозиция – умышленно или нет, хотела бы или нет – саму себя превращает в радикальную, с немалыми невинными жертвами и ущербами.

Иными словами, именно либеральная оппозиция оказалась великолепным цивилизованным предлогом для того, чтобы сеять радикальную дезорганизацию внутри общества и обращаться за поддержкой к международным нормам права, которыми, между тем, равно наделены два прямо противоположные события – незыблемость целостности государства и свободный выход из целостности, в зависимости от того, когда и кому потребуется их последовательный приоритет или свободный наезд одних на других.

Технология, прямо скажем – изящная! Теперь нет нужды в больших горячих войнах, а достаточно притянуть любое общество к международным правам, указать на низкий уровень их понимания и приятия – как тут же конъюнктурно выбранное право становится поводом для вмешательства международных сил в защиту прав человека.

Так ведь это всего лишь тактика. А для стратегии – достаточно сосредоточить подобную, с позволения сказать, оппозицию всего лишь в одной столице, и без прежнего пересечение границ танковыми колонами, подхлестнуть центральную власть к убеждению про то, что «свобода – куда как лучше, чем несвобода» и новыми законами устанавливать порядок – противоположный прежнему!

И вот вам цивилизованное ноу-хау для одоления любого конкурента.

====

Эффект политической мины под властью и народом состоялся во вполне мирной столичной дискуссия по отмене всего лишь одной – 6 статьи предыдущей Конституции, в результате которой был нанесен сокрушительный удар!

Но не по престижу руководящей компартии, а по всей системе управления и хозяйствования мощнейшего союзного государства, а затем и с последующей отменой всей Конституции и самого конституционного строя.

Т.е. удалось осуществить то, что не удавалось никому посредством штыков или бронированых кулаков.

Очевидно, подобный эффект, в условиях перехода к народной власти сохраняется везде – где политическое руководство устанавливает её над хозяйственным комплексом с государственной системой управления.

А таким образом и левые радикалы и правые либералы сошлись в одном экстремистском противостоянии к новой власти.

А вторые и послужили поводом для вмешательства прозападных, якобы, международных органов в целостность государств – по своему силовому выбору демократии.

Ответить на эту головоломку нельзя, не поднимая вопроса – понимал ли первый Президент России, что заявляя о свободе от партбилета – он заявлял об освобождении в том числе и от самого себя?

От одного из тех, кто выйдя в свет с деревенской улочки им. К. Маркса, многими десятилетиями внушал и доказывал собственной успешной карьерой – верность и всесилие идеи марксизма-ленинизма, вплоть до тех вершин, которые только и позволили ему швырнуть партбилет отнюдь не секретарю местного парткома, а на виду у всего мира.

От того, кто знал досконально, что по внедрённой им же системе уравнительной оплаты труда с категорическим ограничением свободных частных доходов, по аукционной приватизации евротипа – именно российскому народу ничего из им же созданного и защищённого от агрессоров – не достанется, кроме как подпольным миллионерам, новоявленным дельцам с двойным гражданством, и тем, кто стоял у руля распределения мощнейших общественных фондов?

Понимал ли он все последствия популлистского лозунга типа «разрешено всё, что не запрещено законом» – именно в тот период, когда прежние советские законы отвергли, а новые и по сей день ещё рождаются во фракционно-идеологическом противостоянии?

И даже Конституция основательно подверглась интерпретации четырёх (как минимум) свободных идеологических предубеждений, прежде чем дойти до тех, кто её обсуждал, одобрял и принимал.