Иван Плахов - 7 цветов смерти

Это внеразумное существование сопровождалось такими эмоциональными потрясениями, что полностью очищало природу твоей души от каких-либо греховных страстей и заблуждений. Ты словно оказывался в Божьей бане, где с тебя смывали всё наносное и ты вновь оказывался невинным и безупречным, светясь своей первородной чистотой: ты становился младенцам духа, явленным в этот мир радоваться жизни.

Особое внимание Хуан Карлос уделил цветным мирам, где обитают жар-птицы с человеческими лицами: птицы-девы, которых у нас принято называть Сиринами, Алконистами и Гамаюнами.

Миры, в которых они обитают, называются одним словом Ирий, а пение этих птиц-дев может утешить даже святых, а в мою душу вселяло веселие и радость. Это даже нельзя было назвать словом эйфория, потому-что и эйфория связана с эмоциями твоего тела, а здесь счастье излучало моё Я под воздействием их пения.

Я был эпицентром счастья и дарил им весь мир и этих птиц. И чем больше из меня выходила этого счастья, тем больше во мне его образовывалась. По мере того, как они пели, их пение заставляло меня быть счастливым, а моё счастье заставляла их петь. Я убеждён, что Ирий и есть Рай, который мы когда-то потеряли.

Хуан Карлос показал мне и Ад, чтобы я понимал, против чего готовят меня бороться. Это мир, лишенный света и полный мировой скорби, ведь в нем пребывает невероятной мощи разум, именуемым Князем Тьмы.

Место смертельной скуки и покоя в плохом смысле этого слова: полная недвижимость и неизменяемость. Пребывая в этой обжигающим холодом равнодушия темноте, ты сразу понимал никчемность своего существования и бессмысленность своих усилий что-либо изменить в своей жизни.

Отчаяние – вот главное чувство, с которым ты возвращался из Ада в наш мир. После этого зло не могло у тебя ни с чем ассоциироваться, кроме разума. Помимо моих упражнений с шаманом в Мексики, я пробовал себя в роли экзорциста, т.е. изгоняющего дьявола, наркокурьера и даже охотника за головами.

– А вот об этом, пожалуйста, поподробнее. Если ты, конечно, не врёшь?

– Зачем мне врать, если я говорю правду. В Мексике, в частности в Пасо-дель-Норте, значение этого слова сильно отличается от общепринятого в остальном цивилизованном мире. Мы, а в Мексике все такие дела делают вместе с местными, так вот, мы похищали семнадцатилетних девственниц. Знаешь зачем? Вижу по глазам, что это тебе интересно! Интересно?

– О, да, рассказывай. Не тяни резину. Наверное, для плотских утех каких-нибудь нарко-баронов?

– Не угадал, совсем не угадал. Мы похищали этих девиц на органы. Привозили в подпольные клиники, где их разбирали на запчасти для богатых американцев и европейцев. Прямо как автомашины. С операционного стола на дно Рио-Гранде отправлялся лишь скелет, обчищенный до костей. Внутренние органы и кожа шли на пересадку, а мясо в рестораны: человечинка до сих пор пользуется устойчивым спросом у определённого типа людей.

– И Тебе не страшно об этом говорить? Ты же их убивал!

– Отнюдь. Убийство – это насильственное лишение жизни человека, а они даже не знали, что покидают этот мир: они просто засыпали и исчезали. В прямом и в переносном смысле. У них у всех была хорошая смерть. Много лучше, чем у большинства, ждущих её в ужасе и не желающих с этим смириться. Если хочешь знать, мы их освобождали от их тел и отправляли обратно мир духов.

– И долго ты пробыл в Мексике, охотник?

– Год и 28 дней. Дату моего отъезда Хуан Карлос очень тщательное вычислял. Для этого он попросил заживо его закопать на 3 дня и 3 ночи. Всё это время под землёй он советовался со своими предками, а затем отправил меня в Рим. Его решение меня изрядно удивило, но я обязан был ему подчиниться. Знаешь куда я должен был явиться в Риме? Ты не поверишь! В Ватикан.

Александр жадно допил содержимое своего стакана и сделал знак официанту повторить заказ. Между нечаянными собеседниками повисло неловкое молчание, которое не прерывалась, пока в руках Александра не оказался снова стакан с виски. Он повертел его в руках, посмотрел сквозь него на свет, отпил и вернул на стол, делая вид, что собеседник ему совсем не интересен.

Наконец устав молчать, собеседник поинтересовался:

– И как в Ватикане, ждали?

– Ты не поверишь, но да. Ждали. Там я встретил последнего своего духовного наставника, падре Христо.

– Какое многозначительное имя.

– Да, это сокращённое от Христофор. Был такой святой, очень почитаемый у католиков. Покровитель всех путешествующих и беглецов. У него, говорят, была песья голова. На православных иконах его так и изображают – человеко-псом.