Array Сборник: Вокруг света. № 3, 2022 г. Литературный сборник

Литературным творчеством занят пять десятков лет. Не публиковали. В период Московской олимпиады меня арестовали – в заключении продержали 53 дня. Через десять лет репатриировался в Израиль. Мне повезло: друзья помогли, прислали до 20 крупноразмерных моих рукописей в Израиль.

Только часть своих произведений смог издать в Израиле. Издал, издаю только часть своих произведений. Мало в компьютере удалось набрать.

С 2005 года член Союза писателей «Новый Современник» на портале www.litkonkurs.com».

В продолжение долгого времени я находился в переписке и непосредственном общении с бывшим депутатом нескольких Государственных Дум Российской империи. Он являлся редактором и издателем газеты «Киевлянин». Так сложилось: ему вместе с А. И. Гучковым суждено принять Отречение Царя Российской Империи Николая II Романова. На этом политическая деятельность В. В. Шульгина не завершилась. Он стал одним из идеологов и участников Белого движения в России. Жил в эмиграции. Оказался в советской тюрьме. Правда, из назначенных 25 лет отсидел «только 12». Потом его выпустили… Проживал во Владимире вместе с супругой Марией Дмитриевной.

В переписку я вступил в 1961 году. Зимой 1963 года сам поехал во Владимир… И с тех пор…

Письмо В. В. Шульгина от 30.03.1963

Дорогой Миша.

Считая инцидент с Гердой (машинистка, прибалтийка, героиня его новеллы – М. Б.) благополучно исчерпанным и благодарю Вас за то, что Вы ее воскресили для меня… перехожу к «очередным делам» [1] Во время посещения В. В. Шульгина во Владимире оставил ему свою рукопись «Шульгин переходит через Рубикон». В ней присутствует литературным персонажем Герда – стенографистка, машинистка. Верно, финка по национальности, могла являться одним из увлечений молодого Шульгина. Его собственный рассказ с таким названием выслал – вопрос о Герде сразу сошел с повестки. .

Очередным делом в связи с Бейлисом считаю необходимым досказать Вам конец «Бейлисиады» в отношении меня. Это прибавит еще штрих к интересующему Вас времени.

Некие киевские евреи приютили меня во Львове. Для точности это было в ночь на 6 сентября (ст. ст.) 1914 года – Львов был взят не то 2, не то 4 сентября.

Глубокой ночью они привезли меня в какую-то гостиницу. Она сейчас же загорелась свечами: электричество еще не работало. Волшебно быстро на столе появился самоварчик – неизменный утешитель тех времен. Стало уютно, но странно: от свечей отвыкли. Я пил чай один: мои покровители исчезли. Было, вероятно, 3 или 4 утра – в окна заглядывала ночь, черная, как могила. Дождь тихонько стучал в стекла…

Вдруг открылась дверь… Свечей было достаточно. Вошел старик с белой бородой. Он подошел к столу и, облокотившись на спинку кресла, крытого красным бархатом, смотрел на меня. Он был необычайно красив, красотой патриарха. К белизне волос, бороды подходили в библейском контрасте черные глаза в рамке черных же длинных ресниц. Эти глаза не то что горели – сияли. Он смотрел на меня, я на него… Наконец он спросил:

– Так это вы…

Это не был вопрос. И поэтому я ответил, указывая на кресло:

– Садитесь…

Но он не сел. А заговорил так:

– И они, эти сволочи… Так они смели сказать, что вы взяли жидовские деньги… [2] Неправдоподобно: правоверный еврей не мог употребить это оскорбительное слово. Правда, в советских источниках, например в четырехтомном «Словаре русского языка», слово «жид» определяют так: «То же, что еврей» (Издание АН СССР, Москва – 1957 г.). Чего же стесняться В. В. Шульгину, широко использовавшему в свое время антисемитизм в политических целях для самосохранения личного и сохранения чудовищного царского режима.

Я улыбнулся и сказал:

– Чаю хотите?

Он на это не ответил, а продолжал:

– Так мы это знаем, где наши деньги!

Сияющие глаза сверкнули как бы угрозой. Но то, что он сказал дальше, не было угрозой:

– Я хочу, чтобы вы знали… Есть у нас, евреев, такой, как у вас, митрополит. Нет, больше! Он на целый свет. Так он приказал…

Остановился на минутку и сказал:

– Так он приказал… Назначил день и час… По всему свету! И по всему свету, где только есть евреи, что веруют в Бога, в этот день и час они молились за вас!

Я почувствовал волнение. Меня это тронуло: в этом было нечто величественное. Я как бы почувствовал на себе это вселенское моление людей, которых я не знал, но они обо мне узнали и устремили на меня свою духовную силу.