София Осман - Слива любви

– Привет!!! – закричала Анаис, медленно двигаясь к краю деревянной сцены. – О, здравствуйте! И я рада вас видеть! Здорово, что пришли! Парижская юстиция, как всегда, на высоте, – женщина задрала голову к верхушке городской ратуши. – Мой король, приветствую Вас! Гореть при Вас – большой почет! – прокричала Анаис. – Отчего же Вы спрятались за штору, мой король? Или Вы надели мантию в цвет занавесок? Вам нечего стесняться!

Молодой палач встал на колени и опустил вниз обе руки, помогая забраться на постамент грузному вельможе. Облаченный в тугие бархатные штаны, тот едва мог согнуться или присесть, отчего напоминал инвалида, которому вместо обрубленных конечностей воткнули несгибаемые палки.

– Еще немного, месье Жерар, ну?

– Не оброни меня, – кряхтел тот.

– Вам ли не знать моих крепких рук, месье Жерар? Я рубил головы всю свою юность, а это не так-то просто, – бубнил палач, подтягивая вельможу за подмышки. Снизу взмокшему от государственного бремени чиновнику помогали двое стражей. Они придерживали его и подталкивали «святую инквизицию» под тяжелый бархатный зад.

С шумным вздохом господин забрался на край «позорной сцены», куда в тот же момент с ликованием нахлынула толпа человеческих тел, напоминавшая морскую волну, задумавшую изменить напором береговой рельеф. Едва вельможа занял свое место, настроение в толпе переменилось: вместо испуганных глаз, на сцену таращились люди с остервенелыми лицами. Они с ненавистью смотрели на хрупкую женщину, едва ли напоминавшую исчадие ада.

– Смотрите, – выкрикнул кто-то из толпы, – на её губах кровь! Бог показывает её грехи! Она… она ест младенцев!

– Нет, милый, это земляника. В Бонбет, скажу я вам, отменно кормят, – рассмеялась Анаис.

– Она хотела сбежать… напала на стражника, вырвала у него сердце и съела! Мне рассказала про это его невеста! – послышалось с другой стороны.

– Она отравила графа Якоба Маро и его жену! Сжечь ведьму! – прокричал кто-то густым басом. Из толпы показался первый поднятый кулак.

– Сжечь! Сжечь! – скандировали люди.

– Месье Маро жив!

– Чудом выжил, – гудела толпа.

– Она околдовала бедняжку Маро. Сюзанна мучилась, – из толпы кинулась какая-то женщина и, упершись в стражника, стоявшего возле ступенек, развернулась. – Я видела сама, своими глазами…. С головы у нее попадали все волосы, а затем она ослепла. Её веки слиплись, глазницы превратились в гладкую кожу, – трясущимися руками женщина оголила плечо. – Как здесь… её лицо стало такое же … гладкое и ровное! Ни губ, ни носа, ничего… она задохнулась!

– Вот психопатка, – буркнула Анаис. – Хотя придумано неплохо….

– Так, послушай-ка, дьявольская кукла… пока инквизиция зачитывает приговор, я требую, чтобы ты закрыла свой поганый рот! Очень скоро я дам тебе время как следует высказаться – подожгу, вот тогда и поговоришь, – шипел палач. – И заканчивай кривляться, а то светишься, как богатая вдовушка! Если я услышу хоть писк, я оболью поленья козьей жижей, и они будут едва тлеть, а ты, дьяволица, будешь трястись от страха, пока твое жалкое сердце не разорвется.

– Я крепче, чем кажется, – проворковала Анаис и, получив в ответ оплеуху, вскрикнула, дернулась, едва не упав, но устояла и даже презрительно сплюнула себе под ноги кровавый сгусток. Толпа зашлась ликованием. Площадь скандировала имя «героя» и рукоплескала ему так, будто перед ними стоял благородный воин, вызвавшийся защитить город. В один миг, как по указке, люди задрали кверху руки, показав тысячи одинаково голых кистей, превративших человеческую реку в мучнисто-желтое поле рослой пшеницы, такой же ровной и такой же пустой.

Тем временем, покряхтывая и отдуваясь, читарь выудил из бархатного камзола бумаги, встряхнул их и уставился перед собой. Он жевал губами и ждал, но, так и не дождавшись тишины, выкрикнул удивительно чистым, пронзительным голосом, больше подходившим искреннему миротворцу, чем лживому старому чтецу.

– Сегодня праздник! День высочайшей Божьей справедливости! Сегодня мы празднуем победу над нечистью! Каждый суд над слугой дьявола – победа Бога и нас, его служителей. Хвала Святой инквизиции!

– Хвала Святой инквизиции! – проревела толпа.

– Великое зло не дремлет! Едва сомнения сменяют веру – властвует Сатана. Душа без Бога служит демонам и пороку.

– Сжечь, сжечь! – вопила толпа.

– Она, – верещал читарь, – хохотала даже под пытками! Это ли не доказательство её сатанинской души? Ей помогает сам дьявол!!!