Алексей Архипов - Поэма о русской душе

(Житейские рассказы Гоши Архипыча, любителя поболтать

на досуге под шёпот старины про житьё-бытьё жителе

улицы Нектаровой города Прекрасного)

Для вас, души моей царицы,

Красавицы, для вас одних

Времён минувших небылицы,

В часы досугов золотых,

Под шёпот старины болтливой,

Рукою верной я писал;

Примите ж вы мой труд игривый!

Ничьих не требуя похвал,

Счастлив уж я надеждой сладкой,

Что дева с трепетом любви

Посмотрит, может быть, украдкой

На песни грешные мои.

А. С. Пушкин «Руслан и Людмила»

Предисловие

Дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой.

А.С.Пушкин «Руслан и Людмила»

Мы сидим за рукодельным деревянным столом в покосившейся бревенчатой избе (такие народ называет «избушками на курьих ножках») и пьем душистый травяной чай из эмалированных кружек. Дом этот строили еще до революции 1917 года, он весь обветшал, холодные полы подгнили и потому мой собеседник, дедушка Гоша Архипыч, несмотря на летнюю пору, в самокатанных валенках. Худенькое тело облегает дорогая его душе военная гимнастерка не то времён Русско-Японской войны, не то Первой Мировой. (На Гражданской войне, где ему пришлось воевать то за красных, то за белых, то за зеленых, обмундированием его обделили, а на Финской и Второй Мировой ему повоевать не удалось из-за возраста.) Поверх гимнастерки ‒ меховая, но уже почти без меха, безрукавка, на голове ‒ старенькая шапка-ушанка, настолько обтрёпанная и скукоженная, что больше напоминает тюбитейку, по бокам которой болтаются куски испорченной временем кожи. Про валенки он говорит: «половицы ледяные», про безрукавку ‒ «в спину шибает», про шапку ‒ «чтоб мысли да слова не улетали». Гимнастерка дорога ему дырками на груди, якобы от медалей. Возможно, так оно и есть. Хотя дырки не только на груди и их так много, что, если к каждой приладить медаль, гимнастерка превратится в кольчугу. Эту вечную (раз не сопрела до сих пор) «одёжку» надежного качества, которая с годами становится только крепче, он не снимает никогда ‒ не в стужу, ни летом. Мне кажется, что он даже спит в ней. И потому мыслей и слов у него сохраняется множество. Неисчерпаемое множество!

Забытый Богом (и не только им!) городок в сибирской глубинке давно, пару веков назад какой-то фантазер с чистой душой назвал Прекрасным. Быть может, тогда так оно и было? Этого мы не узнаем. А узнаем мы, как жил городок в середине двадцатого столетия и, если Бог даст, будет жить и в середине двадцать первого.

Он бы и до нашего времени был Прекрасным, если бы не естественное старение всех и вся, мировые, гражданские и отечественные войны, которые смертной косой выкашивали из него население, чрезмерная простота его обитателей и их неумение перестраиваться под современные реалии.

В Прекрасном шесть улиц Советских, пронумерованных: 1 Советская, 2 Советская и так далее. Кроме того, чтобы потомки не заподозрили отсутствие фантазии у тогдашних отцов города, одну улицу назвали именем Ленина, одну ‒ Карла Маркса, а одна, нерадивая, чудом сохранила исторически безответственное название ‒ Нектаровая. Видимо, в крепких рядах райкома партии тех времен сохранился всё же тайный оппортунист и страстный любитель приусадебного пчеловодства!

Если бы оппортунист был не один…

Но как бы там ни было, судьба уберегла партработников городка от смертельной болезни под названием «политическая близорукость», распространенной в те годы в России в виде эпидемии, и в итоге мы имеем то, что имеем.

‒ Вот ты говоришь прибаутки мои ‒ враньё, ‒ дед задиристо смотрит на меня выпуклыми озорными глазами, выгибая грудь, как клевачий петух. ‒ Сказка ‒ ложь да в ней намёк правдивый! А в жизни что ж? Вранья нет? В жизни одно гнусное вранье без всяких намеков. Уменьшить бы вранья наполовину ‒ жизнь стала бы сказкой! ‒ горячится он, как плюющий из горлышка чайник на печке. ‒ Я тебе про жизнь нашу счас такое расскажу, сам поймешь, похлеще сказки будет!

‒ Давай! ‒ соглашаюсь я, глядя на изъеденное морщинами лицо Гоши Архипыча, излучающее такую притягательность, наивность, простоту, непосредственность, что не согласиться с ним нельзя. С ним всегда все соглашаются. Иначе нельзя. Иначе он бросается по-петушиному на собеседника. А если сам не справляется, может святой на Руси кличь бросить: «Наших бьют!». Сбегутся, как водится, по священному зову на помощь этому дядьке со всех Советских да еще с Ленина и Карла Маркса десятка три местных «витязей прекрасных» и ты сразу поймешь, что на такое лицо, как у Гоши Архипыча, нужно смотреть покорно. И слушать с интересом хоть целую вечность!