Денис Игумнов - Долгий путь в никуда

– Салют! – неестественно живо выдал незнакомец.

Мы, как вежливые люди, поздоровались с ним.

– Ребята, можно с вами? – протараторил мажор. Мне его суетливое поведение, вкупе с показным желанием подружиться, сразу не понравилось.

– Что с нами? – нахмурившись, спросил я. Одного знакомства в день для меня было более, чем достаточно. Недоверчивый я, нелюдимый.

Услышав мой вопрос, он несколько растерялся, но, быстро придя в себя, проговорил:

– Посидеть. У меня тут газировка есть. Хотите? – Задобрить хотел нас газировкой своей. Ну, а я так просто не хотел сдавать позиции. Поэтому сурово ответил:

– Жопка слипнется от сладкого. – Но было поздно: Андрюшка, тут же потеряв интерес к своему концлагерю, отбросил коробку с оставшимися и благополучно избегнувшими казни жуками, потянувшись за бутылкой.

Я не пил его газировку, но познакомиться, всё же, пришлось. Его звали Антон: он тоже недавно, всего три дня назад, переехал сюда и через две недели пойдёт в ту же школу, что и я. Правда класс у него другой – 7Б, у меня – 7А.

Он, этот Антон, не замолкал ни на секунду: всё о чём-то тараторил, бегал вокруг костра, а потом, когда газировка закончилась, вынул из кармана сокровище – настоящую петарду. С палец толщиной и с мизинец длинной.

– Ого! – Андрюша был сражён. – Дай мне.

Антон на него ноль внимания, почувствовал, что тот отстой: оборачивается по сторонам, ищет, и ко мне. Я продолжаю на корточках сидеть, на затухающий костёр смотреть, делаю вид, что не замечаю.

– Спички?! Можно?

Не дожидаясь моего ответа, Антон наклоняется, берёт спичку, чиркает, поджигает фитилёк. Не загорается. Он внимательно смотрит на петарду и говорит:

– Дай ещё спичку.

Я сую руку в свой коробок и тут Антон крича – "Ай!", – отскакивает в сторону. Понять я так ничего и не успел, всё произошло в долю секунды. «Коробок-моя рука-его вскрик» и хлопок.

Мне обожгло пальцы, ноготь на указательном пальце опалило, а на подушечке среднего вздулся здоровенный жёлтый волдырь. Этот придурок Антон дунул на фитиль петарды и тот загорелся, он испугался и бросил петарду, а та, удачно так, залетела прямо в мой коробок, упав на спички и под мои ищущие пальцы. Рвануло, весь запас спичек воспламенился, а я чуть не обгадился. Не столько было больно, сколько неожиданно. Надо же быть таким неловким. Андрюша заржал, как конь, а неуклюжий Антон принялся извиняться.

Резюмируя моё первое знакомство с дворовой жизнью, скажу – ЗАШИБИСЬ! Короче Антон, по фамилии Шавырин, стал моим другом. А странненький Андрюша оказался местным лохом-изгоем, с которым никто из серьёзных пацанов не водился. Так что больше мне с ним играть в концлагерь жуков больше не пришлось. Но это всё потешные цветочки, радиоактивные ягодки мутанты ждали меня впереди.

В ту первую мою московскую осень мы очень сблизились с Тошей, на какое-то время стали дружками «не разлей вода». Мы так сдружились, что, как-то гуляя во дворе, когда мы были один, и других ребят поблизости не околачивалось, я предложил ему побрататься. Он вначале не понял, тогда я подробно объяснил в чём смысл ритуала древних викингов. Сам я об этом где-то прочёл, а скорее видел в кино. Тоша подумал, подумал и согласился. Ему тоже было одиноко на новом месте, он хотел общаться и не хотел превращаться в беззащитного мальчика для битья, новенького, которого каждый считал своим долгом пнуть, прописать.

Мы пришли ко мне домой. Мама куда-то ушла по своим делам; мы могли наслаждаться безнаказанной свободой. Творили, что хотели. Для ритуала я всё приготовил на кухонном столе – нож, чашку, достал открытую бутылку Кагора. Для начала я тщательно вымыл кухонный нож. Тоша следил за мной настороженно, от него исходили нарастающие волны липкой парниковой паники. Он боялся. Ничего удивительного, у меня самого всё внутри сжималось. Крутило кишки, хотелось кашлять. Покончив с ножом, я налил в чашку (зелёная с золотом чашка из пропавшего при переезде сервиза, моя любимая) немного, на два пальца, вина, чтобы было незаметно, что вина стало меньше. Бутылку сразу закупорил и поставил под стол, туда, где она и стояла. Не хотел, чтобы нас моя мама застукала за якобы распитием алкоголя. Вернулся к ножу, подошёл к Тоше. Он смотрел, словно зачарованный, на широкое стальное лезвие, а когда я попросил его протянуть мне руку, сказал:

– Слушай, давай потом.

– Испугался?

– Я? Ничего подобного.

– Тогда давай сейчас. Чего тянуть?

– Не нравится мне что-то твой нож. Ты можешь неправильно всё сделать.