Роман Булгар - Девчонки, погоны – 1. Парад

Но Мила, в свою очередь, небезосновательно считала и полагала, что заработала столь щедрый подарок судьбы своим стоическим отношением ко всем свалившимся на ее долю превратностям жизни. Она терпела стоически и упорно молчала, никому и никогда особо не жаловалась.

А столько всего было! Было, на что горько жаловаться! В школе над ней издевались, обзывали чучелом и всем классом постоянно ее третировали. В институте она всегда и во всем чувствовала молчаливое отчуждение. С нею никто не хотел дружить, ее запросто могли подставить, свалить на нее вину за то, что она никогда не делала и даже о том не помышляла.

До сих пор Мила не могла без содрогания вспоминать о том ужасном случае, когда ее в Ираке чуть было не изнасиловала толпа подвыпивших солдат-контрактников.

Тех ребят подговорила Манька, вторая переводчица. Та разбитная девица особой нравственностью никогда не страдала. Напротив, от частых связей с противоположным полом гулящая Манька получала немалое удовольствие и довольно ощутимую прибавку к своему денежному окладу.

За двадцатку баксов Кузьмина готова была прыгнуть в койку в любое время суток и соблазнительно раздвинуть свои тощие ноги перед первым встречным мужиком, готовым ей заплатить.

Обычно контрактники в сторону невзрачных особ по типу Милы старательно не заглядывали. На фоне броской красоты Маньки она безнадежно проигрывала. Но не зря же мужики промеж себя иногда иронично шутят, что некрасивых баб на свете не бывает, а просто бывает мало водки на столе.

Праздновали День Независимости, парни хорошенько перебрали спиртного и их ожидаемо потянуло на подвиги, решили они поискать приключений на одно свое мягкое и заднее место.

Тут-то злосчастная Маня и задумала подгадить напарнице, опустить Осадчую до своего гулящего уровня. Взяла злополучная Кузьмина и подговорила своих собутыльников, чтобы те все хором и разом пустили Милу по кругу.

Изрядно подвыпившие мужики вломились в ее комнату и набросились на мирно спящую и беззащитную девушку.

– Попалась, куколка!

– Строит из себя недотрогу!

– Сейчас мы тебя кое-чему научим!

– Покажем, чего ты себя лишаешь!

Разгоряченные спиртным насильники грубо срывали с несчастной жертвы остатки ее одежды. Кто-то сладострастно лапал ее небольшие груди, кто-то силой и жестко разламывал в стороны испуганно дрожащие колени…

– Нет! Не надо! Отпустите меня! – пищала Мила.

Мимо проходил командир отряда военной полиции и его сильно насторожил шум ожесточенной борьбы, писки и визг, плач, жалобные выкрики, вылетающие из открытой форточки. Он явственно слышал крики отчаяния и мольбу о помощи:

– Помогите! Нет! Нет!

И капитан не мог не вмешаться. Разметав в стороны всех не ожидавших его появления парней, Шпак успокоил Милу, накинул на нее плащ, забрал с собой и отвел в тот модуль, где он квартировал, показал пальцем на кровать:

– Переночуешь сегодня у меня. Здесь безопасно. Утром, Мила, им самим станет стыдно, а сейчас они готовы на все.

– Я тебя, Грач, не стесню? – посмотрела Мила на Макса, все еще нервно вздрагивая. – Прости…

С утра девушка приготовила им на завтрак отменного вкуса блинчики, и капитан не стал противиться тому, что его нечаянная гостья переночевала у него еще разок-другой, а потом она и вовсе надолго прописалась в его холостяцком модуле…

Когда хозяйка квартиры поднесла майору дымящуюся чашечку с ароматно пахнущим кофе, на Миле оставалась лишь распахнутая форменная рубашка с погонами. Макс даже не уловил того момента, когда девушка успела скинуть с себя все лишнее.

И осознание этого самого факта несколько напрягло гостя. Он внутренне приготовился к тому, что что-то вот-вот и должно было случиться или же произойти из ряда вон выходящее.

– Ты хотела меня о чем-то спросить, – напомнил Макс. – Твои пять минут подходят к концу.

– Как ты отнесешься к тому, что я хочу завести от тебя ребенка? – спросила Осадчая прямо и без обиняков.

– Заводят себе, Мила, щенка или котенка… – попытался майор отшутиться, увести разговор далеко в сторону.

Но Осадчая не поддалась и крепко стояла на своем:

– Отвечай, Грач, по существу заданного тебе вопроса! Как-то ты обещал мне еще в Ираке, что поможешь мне, если я тебя об этом вдруг и когда-нибудь попрошу.

– У тебя изменились жизненные обстоятельства. Тогда ты была одна и никому не нужна. Сейчас у тебя есть друг! – выставил Шпак перед собой протестующую ладонь, покачал головой. – Ты к нему и обращайся, госпожа Осадчая…