Роман Булгар - Девчонки, погоны – 1. Парад

Шпак прихлопнул в ладоши. Нечто подобное мог бы он и сам предположить. Просто ему думалось, что у Милы нет и не могло быть несметной прорвы денег, чтобы потратить целую кучу баксов на дорогущие операции. Наличие богатенького и не жалеющего денег любовника способно было многое и даже легко объяснить.

Другое дело, как на девушку с заурядной внешностью мог клюнуть мужик с толстой мошной. Обычно им подавай длинноногих красавиц с модельной внешностью и кукольным личиком.

– И где ты подцепила себе сейф с большущими деньгами? – поинтересовался Шпак, деланно позевывая.

– Будет еще время, Грач, как-нибудь я тебе все расскажу… – скользнула загадочная улыбка по лицу хозяйки.

Когда Мила вернулась из командировки в Ирак, ее на первое время приставили к одной иностранной делегации.

В какой-то момент к переговорам подключился банкир Шварц не из первой пятерки доморощенных олигархов, но и не из самых последних богатеев их нищенствующей страны.

Поначалу банкир внимания на нее не обращал, может, никогда и не посмотрел бы на нее пристально и с пристрастием во взгляде, если бы не стечение обстоятельств. Одно легло на другое, и после чрезвычайно бурного фуршета по поводу успешного этапа трудно идущих переговоров Мила ехала в одной машине с изрядно подпившим банкиром.

Должно быть, Шварцу в тот момент было абсолютно все равно, кто или что с ним рядом сидело и ехало. Он мог бы в тот час начать приставать к любому и неодушевленному предмету.

– Ой! – пискнула девушка тонко, когда грубая мужская рука попыталась ее приобнять, и чуть отодвинулась в сторону.

Через пару-тройку минут мужчина снова всей своей тушей навалился на нее, дышал сильнейшим амбре.

– Генрих Исаакович! – выставила Мила перед собой две дрожащие и умоляющие ладошки.

Но подвыпившего и возбужденного мужика ничто уже не могло остановить, Шварц недвусмысленно заявил:

– Все вопросы ко мне, уважаемая, завтра, завтра…

Девушка поняла, что разговаривать им больше не о чем. Ей следовало или поднимать шум и устраивать скандал, или отдаться на волю обстоятельств и плыть по течению реки.

В первом случае, ее ждало отстранение от работы, ибо никто не стал бы всерьез разбираться. Во втором случае, она еще могла бы попытаться склонить обстоятельства в свою пользу.

Все вокруг говорили, что Осадчая – девушка не из самых глупых. И Мила благоразумно выбрала для себя второй вариант.

Она не стала вырываться из пьяных объятий, а стоически все терпела, когда ее лицо слюнявили мужские губы, когда по всему ее телу жадно шарили цепкие и грубые пальцы банкира.

Девушка терпела, когда ее за руку с силой тащили к лифту. Она всеми силами терпела, когда грузное тело толстяка навалилось на нее, бесцеремонно разламывая дрожащие от испуга ноги и прижимая ее к широченной постели…

Когда банкир поутру открыл один глаз, то наткнулся на едва знакомую девицу, в которой он с большим трудом признал их некрасивую до кошмарного ужаса переводчицу.

Мила хозяйничала на кухне в одной мужской рубашке. Когда она нагибалась, то он точно понимал, что на девице наблюдалось полное отсутствие всякого нижнего белья.

Мужика вмиг прошиб холодный пот. Неужто он сподобился переспать с самой некрасивой девчонкой, которую он только где-нибудь и когда-нибудь в своей жизни и видел?

– Завтракать будете, Генрих Исаакович? – смотрели на него в упор спокойно-отрешенные девичьи глаза.

Превозмогая последствия тяжелейшего похмелья, Шварц сам добрался до графина с коньяком и плеснул добрую порцию в тяжелый и пузатый стакан. Прикрыв глаза, он в несколько глотков втянул в себя обжигающую горло жидкость.

– Как ты ко мне попала, некрасивая? – нахмурился Анри.

– Вы сами привезли меня к себе… – потупилась Мила.

– Я… тебя? – моргнул озадаченно Шварц.

– Вы… меня…

– Ты бредишь, некрасивая! – не поверил ей банкир.

Из девичьих уст вырвался вздох тяжелого сожаления:

– Хотелось бы мне и самой поверить в то, что это бред…

Добрая порция коньяка свое дело сделала, почувствовав облегчение, банкир принюхался к ароматам на кухне.

– А пахнет здорово! – удивился Шварц непритворно. – А ну, давай, мечи все быстренько на стол, некрасивая!

Насытившись, он поманил ее к себе, усадил на колени и, стараясь не смотреть на ее личико, похвалил:

– Признаюсь, настолько вкусно с утра пораньше меня никто и никогда не кормил. Ужины в ресторане не в счет.

Мила скромно промолчала. Но ушки ее чуточку покраснели.