Елена Сергеева - Счастливому солдату… Или как, однажды рискнув, можно остаться счастливым на всю жизнь

Радости мне не принес звонок Игоря, я чувствовала неловкость от этой ситуации. Попросила больше его не звонить, но, вопреки всему, в письме он написал, что все время вспоминает наш разговор, мой голос и старается вспомнить все мои фразы и слова. Писал, что скорей бы уже наступила осень, и мы могли бы встретиться и спокойно поговорить без всяких преград о чем угодно. Ну а пока остается писать и ждать ответа, чтобы наша связь по переписке не прерывалась, а наоборот крепла.

Однажды я встала тихонько на работу, чтобы не будить девочек, стала прокрадываться в направлении туалета: там на стене висел осколок зеркала, нужно было привести себя в порядок. Шла маленькими шажками в темноте, как вдруг услышала голос Антонины. Она сидела, как обычно, на ступеньках веранды и курила. Она спросила, почему я так крадусь, на что я просто ответила, что в туалете есть зеркало, и она пригласила меня в дом причесаться нормально. Как я упоминала, у нее было шикарное зеркало во всю стену. Я с какой-то неловкостью согласилась. Пока приводила в порядок свои волосы – тогда еще не совсем длинные – Антонина спросила, почему больше не звонит Игорь, она не против, если он будет звонить, – ведь теперь она точно знает, кого он просит к телефону. А что до того, что он может звонить только ночью, она ответила, что ничего страшного, ей очень часто не спится…

Игорь писал, что ему кажется, будто мы знакомы давно, что он меня знает; что нашей встречи никто не сможет изменить, что бы там ни было; что никакие трудности нам не помешают встретиться; чтобы я ему верила, как он верит мне.

Игорь говорил в редких ночных звонках на телефон Антонины и писал в письмах, что всегда с нетерпением ждет от меня весточек, как если бы они приходили каждый день, и когда от меня нет писем, он начинает волноваться – вдруг я не получаю его писем или еще что-нибудь думаю. Тогда у него просто нет настроения, ни к чему не лежат руки и плохо начинает спать. Ведь он спит только днем, ночью он на «боевом» дежурстве у коммутатора, – в армии Игорь был телефонистом, как у них говорили «качает связь».

Так незаметно наступила осень. И также незаметно – 8 сентября. В этот день мне должно было исполниться семнадцать лет. С утра у меня было недомогание, и я сама попросилась на работе быть на мойке посуды. Там я хотела в одиночестве собраться со своими мыслями. Служба Игоря подходила к концу, и мне почему-то уже не так радужно виделась наша встреча. Сказать точнее, я просто в нее не верила.

Пришел Иван спросить, как мои дела. Он по-прежнему тайно приходил в мои выходные дни через окно, отдавал письма Игоря, которые по моему паспорту получал на главпочтамте, и ждал, сидя напротив на кровати, пока я напишу ответ, забирал его, чтобы назавтра, когда я буду на работе, отнести на главпочтамт.

Я поделилась с Иваном, что у меня день рождения, а настроения почему-то нет праздничного, на что он улыбнулся и сказал, что все будет нормально.

Следом пришла цыганка. Надо сказать, что на мойке у меня скопилось очень много грязной посуды, она возвышалась в окошке неровными горками, отчего порой падала и разбивалась. А посетители кафе все подносили ее и подносили. Я себя очень плохо чувствовала, чтобы поторопиться еще быстрее разгрести посуду. Как говорится, усилиями воли: десять шагов назад, один шаг вперед. И когда подошла цыганка и предложила за два маленьких грязных блюдца от салата рассказать, что меня ждет в жизни, я без особой инициативы согласилась ее выслушать, а что до блюдец… они все равно рано или поздно упадут и разобьются.

Цыганка начала с того, что меня никто не понимает, что я «как белая ворона», не похожая ни на кого… я начала прислушиваться, так как начало было положено таковое, как и было на самом деле. Я себя чувствовала одинокой и непонятой окружающими, в частности, я совсем не походила на тех девочек, с которыми училась, и, возможно, где-то в глубине души, меня это тяготило, но это было очень глубоко, – настолько, что я не до конца понимала, нужно ли мне быть на кого-то похожей. В конце своего повествования цыганка заключила, что мне встретится хороший человек, и я буду в жизни очень счастливая.

Далее меня ожидал сюрприз. Заведующий кафе позвал меня к телефону, и я услышала голос мамы, всей семьей нашли номер крымского телефона и решили позвонить по межгороду, чтобы поздравить меня с семнадцатилетием. Надо ли говорить, как для меня это было впечатлительно, я наревелась вдоволь и вернулась снова на мойку посуды. Там меня ожидал сотрудник – парень учился в другой группе, был старше на несколько лет и постоянно меня задирал. В то время я не до конца понимала причин его поведения. Например, однажды, когда мы вместе готовили пельмени, нужно было их отнести в холодильник, а перед этим он предложил мне встретиться и просто погулять по городу, я отказалась, и вот итог: стоило мне зайти в огромный холодильник, чтобы поставить пельмени, он быстро меня в нем закрыл. Конечно, ненадолго, но испугаться я успела, стала отчаянно стучать в дверь. Поэтому, когда пришла на мойку и увидела его там, ничего хорошего уже не ждала. Однако он меня удивил тем, что в мое отсутствие перемыл всю посуду. Предложил помочь вынести огромную кастрюлю с помоями, на что я с радостью согласилась, так как не до конца понимала, как я ее одна потащу. В процессе пока мы шли, это медленно, тяжело… он мне снова предложил встретиться, на что я ответила отказом, – зачем я буду тратить время на абсолютно чужого человека, когда меня дома ждет интересная книжка. К тому же ко мне стали доходить слухи от добрых однокурсниц, что парень всем рассказывает, что уже со мной встречается. В итоге товарищ бросил меня с тяжелой кастрюлей помоев посреди двора и был таков. Я вообще агрессии ни в каком виде не приемлю, вследствие чего его откровенно боялась.